Но мама смеялась:

— Представляешь, денег принес! Две тысячи. Говорит, мол, дочери на подарок передай.

Ого! Две тысячи за пять лет! Благодарна до дрожи в коленках — надо не забыть ему отбить телеграмму, омытую слезами умиления.

— А ты что? — я взяла себя в руки и продолжила нарезать морковь кружочками.

— А я ему веником в морду! — она смеялась искренне.

— Молодца! Зена — королева воинов! — похвалила я родительницу.

Но она продолжила уже более спокойным тоном:

— Алин, он плохо выглядит. Уж не знаю, заболел ли или дома у него нелады, я не спрашивала.

— Ну и х… хрен с ним, — отрезала я.

— Да, наверное… Но все-таки не чужой же человек, — мама почему-то вздохнула. Потом собралась и завела свою обычную волынку: — Алин, ох, не нравится мне вся твоя затея…

Разговор у нас этот повторялся в разных вариациях чуть ли не ежедневно все последние дни:

— Все хорошо будет, мам. В крайнем случае, просто денег заработаю — все тебе полегче.

Она словно ожила, припомнив:

— А я ведь нашла книгу этого твоего Владимирова! Две ночи почти не спала, читала. Просто невероятно! Мне даже не верится, что ты лично знакома с таким глубоким человеком… Я вообще не представляла, что современные прозаики способны так писать! Когда тебя увольнять будут, попросишь для меня автограф? И вторую книгу мне пришли, в интернете нигде не скачать, а у нас не продают… Поверить не могу, что он так молод!

— Ну вот, а я тебе о чем говорю! — моя мама была заядлой читательницей, а я вот книгу своего будущего мужа так и не осилила. — И красавчик еще!

Она рассмеялась тихо:

— Внешность — это дело вкуса. По мне, так обычный. Приятный, конечно, но ничего особенного, судя по фотографиям.

— Ну ты даешь! — возмутилась я. — Лицо-то какое мужественное — скулятник там, все дела. И глаза голубые! Чего еще тебе надо?

— Это да, — примирительно согласилась она. — И чем больше ты рассказываешь о его характере, тем больше мне не нравится твоя идея. Человек, похоже, очень хороший — таких сейчас днем с огнем… Сразу видно — творческий, мудрый, великодушный. Как тебе хватает совести влезать в его отношения с невестой, если у них все так ладненько?

— Совесть придумали для тех, кого не получилось обуздать религией, мам. И все верно, он именно такой! — подписалась я под ее характеристикой. — Вот я и составлю этой прелести лучшую партию. А не эта… крыса черноволосая.

— Доча! — осекла меня мама. — Откуда такая поверхностность? На тебя совсем не похоже. Крыса — это очень грубо и субъективно! А объективно?

Я призадумалась, но быстро нашла ответ:

— А объективно… они вообще друг другу не подходят. Потому что слишком похожи! То ли буддисты, то ли идеалисты — и еще неизвестно, что хуже. Можно, конечно, и о высоких материях трепаться и ближних возлюблять, но кто-то в семье должен знать, где находится ЖЭУ и как пожарить картошку. Да уметь с сантехником в случае необходимости поругаться, — моя собеседница хмыкнула, видимо, соглашаясь с этим аргументом. — И Руслан это сам понимает. Думаю, потому-то он и держится так усердно за своего друга. Тот у них… вроде как привязки к реальной жизни, единственный тут возглас рациональности.

— Не знаю, права ты или нет… — она еще и сомневалась! — Про свеклу не забыла? А как друга-то зовут?

Я фыркнула, переставляя кастрюлю в раковину:

— Имя этого-то козлодоя тебе зачем? Познакомлю, если он будет свидетелем на нашей свадьбе, а пока не забивай свой системник ненужной инфой.