Внезапно Симону пришла мысль освободить и других узников. Он подошел к решеткам. Из темной ниши к нему метнулась тощая фигура, и Симон в ужасе отшатнулся. С ног до головы существо покрывали гноящиеся струпья. Тело узника напоминало скелет, обтянутый лопающейся кожей. Глаза были полны безумия и животного страха. Симон еще раз проклял Тиберия и пошел дальше. Только смерть могла избавить от нечеловеческих мук узников каменных темниц Сирсеи.

Коридор заканчивался узким пролетом каменной лестницы. Длинной спиралью она поднималась к проходу под аркой. Симон, торопливо озираясь, стал подбирать ключи к массивным дверям. Вскоре нужный ключ был найден, створки распахнулись, и он очутился в широком проходе. Вдалеке за аркой юноша увидел освещенные солнцем каменные плиты.

Симон уже собирался пойти туда, когда краем уха уловил какой-то шорох. Он обернулся и увидел легионера, неспешной походкой приближавшегося к нему. Убегать и прятаться было поздно.

— Привет тебе, горбун, — приветствовал его легионер, подходя ближе. — Слышал хорошую новость?

— Какие могут быть новости в этой вонючей дыре, особенно хорошие? — прохрипел Симон, подражая скрипучему голосу тюремщика.

— Император Тиберий соизволил покинуть Сирсеи. Его, видишь ли, беспокоят боли в желудке. Он отправился на Капри. Это значит, что нам после всех праведных трудов можно будет вздохнуть спокойно. Как тебе это нравится, старая жаба?

В это время он подошел достаточно близко, чтобы заглянуть под шляпу и увидеть лицо Симона.

— Эй, приятель, а ты не…

Кулак Симона устремился вперед и врезался в челюсть легионера. Его голова дернулась и безвольно мотнулась из стороны в сторону. Затем солдат стал валиться, и маг с трудом успел его подхватить, чтобы доспехи не зазвенели о каменные плиты. Он быстро оглянулся и затащил бесчувственное тело в темный лестничный проем.

Вскоре Симон вышел из темной ниши, одетый в доспехи легионера.

Не спеша Симон прошел под аркой и оглядел двор. Вдоль крепостных стен стояло около дюжины легионеров. За дальней от мага стеной начиналась широкая дорога, но путь к ней преграждала массивная железная решетка.

Симон помрачнел. Прежде чем он решил, как действовать дальше, он услышал резкий командный окрик.

Симон разглядел шесть или восемь солдат, сгрудившихся по ту сторону решетки. Их старший повторил свой приказ:

— А ну открывайте!

— Кому это я должен открывать крепостные ворота? По виду ты не император Тиберий, а птица помельче, — лениво поинтересовался начальник тюрьмы, выходя во двор.

— По приказу императорского племянника, Гаиуса. У меня приказ с его печатью.

— И зачем вам наша тюрьма? — Начальник не собирался торопиться.

— Мы должны распять некоего Симона Гитту.

Начальник тюрьмы пожал плечами. И подал знак своим подчиненным. Двое легионеров принялись неторопливо поворачивать колесо, поднимавшее решетку.

Симон немедленно вышел из-за своего укрытия и небрежной походкой отдыхающего от смены солдата пересек двор. Ворота меж тем со скрипом открылись, старший из прибывших легионеров шагнул внутрь, протягивая начальнику тюрьмы приказ, подтверждавший его полномочия. Симон надеялся, что шлем достаточно закрывает его лицо. Пропустив тяжело шагающих солдат, юноша торопливо прошел вперед. Решетка стала медленно опускаться, и он невольно ускорил шаг.

— Эй, ты, куда тебя несет? — окликнул его начальник тюрьмы, оторвав взгляд от бумаги с печатью Гаиуса.