Харрисон вынул из кармана смятую фотографию. На ней были изображены два молодых человека, один — почти мальчик в коротких штанишках. Несмотря на юный возраст, их лица узнавались безошибочно. Старший был Джон Сторли, другое же лицо было знакомо каждому жителю Соединенных Штатов, читающему газеты. Человек, которого показания Ричарда Стантона могли послать на виселицу… На обратной стороне фотографии тонким, мягким почерком было написано: «Джон и Эдуард Сторли, 1916».

— Братья! — воскликнул Стантон, — но…

— Очевидно, Эдуард Сторли изменил имя, когда начал сколачивать свое состояние, — предположил Харрисон. — Он сделал это давно, ему не хотелось, чтобы в свете знали о его принадлежности к разорившейся семье. Но его брат, Джон Сторли, сохранил преданность семейным узам. Жаль, что такая верность послужила столь грязному делу!

Повеса из Найф-Ривер

Только я сел на скамью и приготовился снять ботинки, как из задней комнаты вышел отец, щуря глаза от света свечи, стоявшей на столе.

— Ну, Бакнер, что новенького в Найф-Ривер? — спросил он.

— Да ничего, — ответил я, позевывая. — В ресторане «Роял Гранд» появилась девчонка, но Билл Хопкинз уже обручен с ней и обещал застрелить любого, кто приблизится к ней. В «Золотом быке» играли по-крупному, и Тунк выиграл семьдесят баксов, но был разрезан на куски охотничьим ножом.

— Подумаешь, — недовольно проворчал отец, поворачиваясь, чтобы опять залечь в постель. — Вот когда я был молодым, всякий выход в город был волнующим событием, если, конечно, удавалось найти подходящий город!

— Да, еще вспомнил! Я застрелил одного парня в салуне «Бриллиантовый дворец»!

Отец почесал бороду.

— Становишься чуток рассеянным, да, Бакнер? А его опознали?

— Да я же не убил его! Я просто прострелил ему плечо, руку и ногу. Он был нездешний, и я подумал, что он, может быть, не все понимает!

— Не понимает чего? О чем был спор?

— Не помню, — пожал я плечами. — Кажется, о политике.

— А что ты сам-то понимаешь в политике?

— Ничего, поэтому я и прошил его, когда исчерпал все аргументы!

— К черту все это, Бакнер! Надо быть поосторожнее, когда стреляешь в людей в салунах. Эта страна становится цивилизованной, кругом дилижансы и все такое прочее! Я не одобряю эти нововведения, но многим это нравится, а власть принадлежит большинству, если ты не пошустрее их. Теперь твою семью снова ждут неприятности, а тебе достанется от Керби. Разве ты не знал, что он здесь? Керби грозился навести здесь закон и порядок, даже если для этого ему придется прикончить каждого жителя мужского пола в округе Найф-Ривер. Если кто-то и может это сделать, так только он, потому что на территории между Гваделупой и Рио-Гранде нет стрелка лучше его. Более того, он не одинок. За ним стоят все его рейнджеры. Семья Граймсов ведет родовую вражду такую же бурную, как и любая другая семья в штате Техас. Мы не против рейнджеров. А что мы будем делать, если Керби нападет на нас?

— Не думаю, что это случится в скором времени, — ответил я.

— Когда я захочу узнать твое мнение, я его спрошу! — взревел отец. — А до тех пор молчи! Почему ты думаешь, что он не нападет?

— Потому что Керби и есть тот самый парень, которого я подстрелил, — объяснил я.

Отец некоторое время стоял неподвижно, поглаживая бакенбарды, и на лице его читалось крайнее любопытство; затем он схватил меня за воротник и пояс брюк и потащил к двери.