Вот уж истинная черта жрецов – быть одинаково безличными и беспристрастными ко всем людям, включая родню, и быть одинаково участливыми ко всем, включая совершенно чужих. Удивительное умение, мысленно признал Агравейн, не ведая, что оно относится к тем, по врожденному наличию которых вообще определяется пригодность к жречеству.

– А сейчас, – проговорил Таланар, – я предлагаю устроить небольшой ранний праздничный завтрак… или чересчур поздний ужин.

Таланар вдруг стал похож на самого обычного деда, который никак не мог определиться в простых вещах, дабы возрадоваться сразу двум прекрасным событиям.

Все поддержали, хотя Агравейн с куда большим удовольствием сейчас лег бы спать.

Тандарионы гостили на Священном острове всего полтора суток. Через рассвет после обряда, с благословения служителей культа, Удгар и Агравейн отплыли от озера с чувством спокойствия, какого не было уже несколько лет.

Их амулеты смерти и жизни по наставлению храмовницы были закопаны в корнях древнего Ясеня: вот теперь судьба каждого из них и впрямь в ладони Праматери, сказала жрица.

Когда за владыками Архона, двумя королями Тандарионами, свели копья Часовые, и между ними пала мерцающая приглушенным золотом завеса, звенящая, прохладная тишина рассвета разлетелась над островом, словно какое-то молчаливое одобрение Той-Что-Дает-Жизнь. В круге жизни Тинар набирала силу, увеличивая солнце, удлиняя день, ускоряя бег времени. Самый лучший срок, чтобы начинать.

Сайдр вошел в комнаты Верховного друида – светлые, просторные, в тонах голубых, синих, белых – вслед за Таланаром. Сайдр прибыл на Ангорат ненамного раньше Агравейна, и, обязанный прежде сообщить о состоянии Шиады храмовнице, поговорить с наставником не успел. А было о чем, безошибочно распознал Таланар, едва взглянув в лицо преемника.

Сайдр рассказал о путешествии в Иландар, о маленькой Тайрис, которую довелось увидеть только мельком, о странных знамениях в небе над Бирюзовым озером. Таланар выслушал внимательно, потер колено – беспокоило уже который день, – вдумчиво кивнул, а потом улыбнулся.

– Малая Медведица, значит. Что думаешь сам?

Сайдр, наблюдавший за лицом старца со всем тщанием, давно привыкший читать среди морщин и бороды как в книге, расслабился от этой улыбки.

– Тогда мне неожиданно стало интересно, будет ли у короля Нироха внучка. А пока я добрался сюда, она уже родилась.

– Похоже, речь и впрямь о ней. Да только слов не разобрать: ковш, стрела… – Друид пожал плечами. – Ума не приложу, к чему это.

Сайдр тихонько улыбнулся, опустив лицо: все этот старый прохиндей хорошо прикладывал, и ум тоже. Все сообразил, что к чему. Или увидел. Не суть важно.

– Ну, не такой уж я прохиндей, – беззлобно посмеялся Таланар. – Просто пока не бери в голову, я принял к сведению твое послание. Мы с храмовницей обсудим его.

Преемник кивнул.

– Шиада передала еще один вопрос, и он – она просила – адресован только тебе, о почтенный.

– Говори. – Таланар чуть наклонил голову.

Сайдр рассказал о странной женщине, которая, не будучи жрицей, кажется, верна Матери Сумерек, имеет по-северному светлую голову и по-ангоратски бледную кожу, ходит в сопровождении собак и носит на своем теле змей.

– Что ты сказал? – перебил Таланар, прежде никак не подававший вида, что описание хоть немного знакомо ему.

Сайдр повторил последнюю фразу. Таланар повторил тут же, чуть переиначив:

– Тот, что несет на своем теле змей, или Заклинатель, что носит змей в себе? Как именно сказала Шиада?

Сайдр, теряя осмысление ситуации, сказал, что первое.