– Я это все и без вас знаю, – хмуро отозвалась Бансабира. – Странно, что вам потребовалось шесть лет, чтобы это понять.

Раману поморщилась, запрещая себе реагировать на колкость, и продолжила:

– После того как Сабир Свирепый вновь обрел дочь, стоило ожидать, что Яфур Каамал зашлет сватов. И судя по всему, он и заслал. Просто твой отец довольно долго строил из себя невесть что, давая мне возможность действовать. Если Каамалы так хотели брака с силой и властью, я, раману Тахивран, могла предложить им гораздо больше, чем тан каких-то невероятно далеких и богами забытых земель. Но Каамал Льстивый Язык и тогда не сдался, будь он проклят! Написал мне: «Я подумаю», – и как одержимый твердил о браке наследника с тобой, надеясь объединить земли. И когда наконец мне почти удалось уговорить Яфура перейти на мою сторону, твой отец – поглоти его Акаб! – объявил о свадьбе.

– Не смейте желать зла моему отцу, – прошипела Бану, трясясь от злости.

– Да только из безвыходной ситуации меня спасла твоя глупость. Ахтанат Каамал написал, что ты настояла на браке с его младшим братом. Значит, сам Этер оставался свободен, и, значит, действовать стоило через него, а не через несговорчивого Яфура. Не знаю почему, Этер не страдает одержимостью отца объединиться с вашим домом. По крайней мере, мирным путем. Когда он выпустил пар в отмщении за брата и вернулся стеречь твоего сына, я сделала предложение, от которого нельзя отказаться.

Насладившись эффектом, который производила на Бану мучительно долгая пауза, Тахивран пояснила:

– Если он убьет Гайера, я позволю ему войти в семью Яасдур на правах зятя.

– Гайер его племянник, тоже ахтанат дома Каамал, – сдержанно заметила Бану.

– Мне показалось, Этер не совсем в этом уверен. Так что сейчас все твои труды поставлены под удар одного моего слова. – Тахивран расплылась в ухмылке.

– Так отчего не скажете его? – с вызовом спросила Бану. Даже если такое случится, она найдет выход. Она всегда находила или выход, или тех, кто за нее открывал нужную дверь.

– Потому что среди твоих пленников четверо ахтанатов дома Аамут.

– И что вам мешало поставить мне ультиматум раньше? Что мешало прислать мне требование оставить в покое ваш дом в обмен на жизнь моего сына? – дерзко спросила Мать лагерей. Тахивран молчала, и Бану сама высказала единственную возможную причину: – Неужели согласие Этера Каамала устранить возможного претендента на танское кресло пришло совсем недавно? – Проследив за лицом раману, танша продолжила: – Вы ведь довольно долго пытались сообразить, как быть, верно? К тому же, полагаю, решались на это предложение еще дольше. Как же так, отдать дочь династии Яасдур, девицу из рода Теней Богов, за ахтаната «каких-то там богами забытых земель»! – Бансабира начала открыто издеваться. – А-ха-ха-ха-ха! Сколько же в вас тщеславия и страха! Ведь мало того, что вам претит сама мысль выдать дочь замуж за мужчину ниже нее сословием, вы трясетесь, как бы Этер, который так легко согласился на предательство кровной родни, не отрубил вашей славной дочурке голову за какую-нибудь оплошность, заносчивость вроде вашей или просто по пьяни!

Бану не умолкала, чем невыразимо бесила Тахивран. У последней застучало в висках от ехидного голоса, от злобной правды, которую этот голос проговаривал с таким пренебрежением.