— О'кей, — вздохнул он, как только их накрыла тишина. — Теперь мы с тобой в безопасности.

Она бросилась в его объятия, уткнула голову в грудь и задрожала в рыданиях.

— Ну что ты? — Питер осторожно просунул ладонь под мокрую щеку девушки, приподнял лицо, чтобы видеть ее глаза. — Мы еще поборемся. Ты же у меня несгибаемый воин!..

— Я так хотела… — Слезы градом текли из ее покрасневших глаз. — Я так хотела, чтобы у нас было хоть немного времени… Только для нас двоих…

— Да, — согласился Коскинен. — Это было бы здорово.

Вивьен распрямила плечи.

— Не обращай внимания, Пит, я сейчас…

Забыв о своей обычной робости, он нежно поцеловал ее в губы и не отрывался, пока агенты ВК осторожно окружали дом, перебежками приближаясь к укрытию — все в штатском, но при оружии. И только когда один из аэрокаров, завис прямо над головой, закрыв длинной тушей солнце, Коскинен сообразил, наконец, что враг уже на пороге.

Словно комические герои из старых немых фильмов, агенты судорожно пытались пробиться сквозь поле. Их было десятка два, не меньше. Усевшись на низкую каменную ступеньку, Вивьен закурила с безразличным видом.

Подойдя к невидимому барьеру, Коскинен включил миником. Человек напротив него кивнул, что-то крикнул, и через несколько секунд — Питер даже не успел удивиться — из дома на площадку вышел сам Хью Маркус с переговорным устройством на запястье. Не доходя до Коскинена примерно ярд, он остановился и улыбнулся.

— Приветствую тебя, Пит, — произнес Маркус.

— Мистер Коскинен, если не затруднит, — холодно ответил Питер.

— Питер, это ребячество. Не ожидал от тебя, — заметил Маркус. — Хотя, признаю, в последнее время тебе многое пришлось пережить. Так что неудивительно, что ты слегка… — Маркус поднес руку к виску и прибавил: — Выходи, Пит. Мы здесь исключительно ради твоего блага. Мы тебя вылечим.

— Вылечите меня от памяти? Или сразу от жизни?

— Пит, давай без театральных сцен.

— Где Дейв Абрамс?

— Он…

— Я хочу видеть моих товарищей по полету, — решительно заявил Коскинен. — Не так давно вы подтвердили, что все они у вас. Ну, так давайте их сюда. Если они подтвердят ваши слова, что сидят под стражей ради собственного же блага, тогда я, так и быть, выключу поле и принесу вам свои извинения. В ином случае я останусь внутри кокона и буду сидеть в нем пока не потухнет Солнце.

Маркус побагровел.

— Ты вообще-то понимаешь, что делаешь? Ты противопоставляешь себя Правительству Соединенных Штатов.

— Да неужели? Возможно, я виновен в том, что оказал сопротивление при аресте, но я не нарушил ни одной статьи Конституции моей страны. Давайте-ка перенесем наш разговор в суд. И мой адвокат докажет, как дважды два, что попытка ареста была актом незаконным и неправомочным. Потому что действий, за которые предусмотрен арест я не совершал.

— Что?! А как насчет сокрытия государственной собственности, причем секретного характера?

— Вот именно. — Коскинен кивнул. — Я готов это устройство передать в руки законных властей в любое время, например, Комитету по Астронавтике. Одно из положений «Экспедиционных правил» черным по белому гласит, что…

Резко взмахнув рукой и наставив на Коскинена длинный кривой палец, Маркус перебил его:

— Это измена! Твое преступление доказано! Ты украл и утаил устройство, жизненно важное для безопасности США!

— А разве Конгресс уже принял закон, запрещающий использование кокона? Или, может, я просто не в курсе дел, такой указ издал сам Президент? Извините, приятель, но в бумагах, которые я подписывал перед отлетом, ни слова не было сказано о безопасности.