Я наконец избавился от ботинок и уложил ноги на низкий столик, отпил большой глоток пива, устраиваясь на кушетке так, чтобы ноги располагались хотя бы на уровне плеч.

– Я удивлен, что Еви не прилетела с тобой.

– Вердикт, вынесенный так быстро, застал ее врасплох. Она в четырехдневной отлучке, в области Шпоры, и не хочет возвращаться, пока не закончит дела с расширением копей на Кравате. Зед, по общему мнению, не способен справиться с этим самостоятельно, так что она решила заняться всем лично. Она вернется в Торонто, когда шум утихнет, и поможет тебе и остальным директорам подготовить прошения о компенсации.

– Сэм Ямамото и Марси Киров вполне способны разобраться с этим – да и со всей остальной постсудебной писаниной. Я добыл для тебя твой чертов вердикт. Не заставляй меня вылезать на сцену и раскланиваться после представления.

Долгое молчание, прерываемое только дальними криками сов. Двери, выводящие на патио, все еще оставались открыты, и ноздри щекотал запах глицинии столетней давности, которая росла над канавкой для барбекю. Взрыв, почти целиком разрушивший особняк, чудом помиловал глицинию – как и большую часть садовых растений.

– Как ты догадался, где я? – спросил я наконец.

– Узнал от ушлого репортера «Уличной газеты». Он обнаружил тебя с помощью сателлита «Большой глаз» три дня назад. Он надеялся добыть от тебя интервью касательно твоей стратегии ведения юридических дел. Да ты, похоже, не слишком-то старался спрятаться, если поехал сюда. Сразу после того, как я сделал свое заявление на пресс-конференции, журналюга от меня ни на шаг не отходил. Сказал, что попытается войти в контакт с тобой здесь, на Небесном ранчо. Я пожелал ему удачи в преодолении силового защитного купола. Но, как я вижу теперь, ему это удалось.

– Меня выследил его Паук-Шпион, стоило мне случайно выехать за наши границы сегодня вечером. Я даже подарил ему пару-тройку цитат для интервью, прежде чем размазать его по скале своей «Финнилой». Он, понимаешь ли, начал высказывать свое мнение.

– Черт подери, Аса! Какой смысл в том, чтобы настраивать против себя представителей прессы? Это же не какая-нибудь бульварная газетенка…

– Вопрос в том, – заявил я, подаваясь вперед и глядя ему прямо в глаза, – какого черта ты решил пригласить меня в верхушку «Оплота» посредством прессы, вместо того, чтобы сделать это в личном разговоре? Ты что, в самом деле думаешь, что от такого предложения не отказываются?

– Скорее, мне хотелось посмотреть, как на это отреагируют «Сто концернов», – сказал хитрый старый ублюдок. – В особенности Адам Станиславский и его ребята из «Макродура». После слияния с «Галой» «Оплот» будет нуждаться в них, как никогда. Я хотел провести в жизнь идею с твоим назначением, пока твоя репутация еще вовсю сверкает.

– То есть пока я не успел опять искупаться в выгребной яме, вернувшись в политику? А как насчет того, что я все еще под подозрением в совершении уголовных преступлений? Олли Шнайдер вполне готов поднять встречный иск против их сфабрикованного обвинения, но до того, как суд его рассмотрит, пройдет целая вечность.

– Пустяки, мальчик мой. Даже если мы не сможем доказать твоей полной невиновности, любой, у кого есть капля мозгов, сообразит, что «Гала» тебя оклеветала, боясь, что ты используешь свое служебное положение сотрудника СМТ, чтобы их опрокинуть. А что до твоих крайне левых политических взглядов, стоит тебе хоть немного сдать позиции…

Я спустил ноги со стола и вскочил, вторгаясь в личное пространство Симона, покуда мы не оказались нос к носу перед камином.