…Сердцевинный Мир Клады активировал двигатели Маха и начал медленное, очень медленное, подобное поцелую или эддическому напеву, ускорение, удаляясь в искривленном пространстве-времени прочь от разбухшего гневного лика Сейдатрьи.

Недозревшим росткам предстояло погибнуть вместе с планетой, поскольку миры Сейдатрьи давно уже покинули зону, где возможно было поддержание биологической жизни.

Вызовы и мгновенные сообщения на скорости света заполонили всю систему.

Восемьсот наполовину выпестованных дочерних хабов, подобных застегнутом вокруг газового гиганта жемчужному ожерелью, были сорваны с орбит: ленты меньших Сердцевинных миров и еще не замкнутые полые обитаемые сферы.

На четверти расстояния до ближайшей звезды, в холодной глубоко-синей тьме облака Оорта, фабрикаторы и системы обороны слетели со своих орбит и начали падение внутрь цепи Сердцевинных миров.

И все это было проделано волею военного совета — Палаты Вечно Обновляющихся Вод — и обеспечивавшего представительную демократию Сердцевинного мира сверхразума, именовавшегося Глубокое Синее Нечто. Они начали действовать в тот самый миг, как им удалось выведать маленькую тайну Иерихонской Розы.

На всех частотах Система Сейдатрьи полыхнула сигналами коммуникационных мазеров, отправивших через десятки и сотни лет срочные сообщения соседним Сердцевинным Мирам, облачным цивилизациям и даже плотским планетам. Сообщения были просты: наконец-то, почти через сотню тысяч лет, мы можем нанести Врагу окончательное поражение. Приготовьте свои торпеды из антиматерии, снарядите планеты-убийцы, зарядите солнечные пушки и квантовопенные дестабилизаторы. И поспешите к Кольцу Вертанди.

— Хорошо, но что же это такое — Кольцо Вертанди? — спросила озадаченно Благоухающий Кулабар. Но от Иерихонской Розы уже осталась только одеревеневшая усмешка, навеки застывшая в толще ствола. Едва ощутимая пустота в сердце, подобная выемке, какую нащупывает язык на месте утраченных, нежно любимых зубов, свидетельствовала о том, что Иерихонской Розе удалось ускользнуть за мгновение до того, как Палата Вечно Обновляющихся Вод обрушила на нее всю мощь своей системы дознаний, сровняла ее с неразрушимой квантовой пеной, лежащей в основе мироздания, и вытянула из нее желанный секрет.

— Ну что, опять? — спросила Урожайная Луна.

— Опять!

Во всей Известной Вселенной не было ничего, кроме Клады. Вся жизнь была ее частью, и она была самой жизнью. Десять миллионов лет назад она ограничивалась единственным разумным видом на одной-единственной планете — и мир этот не был забыт, потому что Клада не забывает ничего. Этот мир, вместе с его системой, был давно уже трансформирован в Сердцевинную сферу, вокруг которой обращалось подобное солнечному гало кольцо вычислительных объектов, но память о нем по-прежнему сохранялась, когда светло-голубое око его материнской планеты мигнуло один раз, дважды… десять тысяч раз. Корабли, корабли! Испытательные корабли, корабли с плотской командой, корабли быстрые и медленные, корабли изо льда, несущие в себе зерна жизни; астероидные колонии, пустоголовые кометы, запущенные к иным мирам, иным звездам — их путешествия длились веками. Затем, после Третьей Эволюции, — выгруженные корабли замелькали во мраке одиночными вспышками квантовых вычислений. За первые сто тысяч лет истории Клады была колонизирована тысяча миров. За следующие сто тысяч лет — в сто раз больше. И еще в сто раз больше, и еще, и еще; колония заселяла колонию, которая заселяла свою колонию, пока космические обитатели, населявшие хабы Сердцевинного мира и выгруженные в виртуальность, заселяли куда более обширные промежуточные пространства, ведомые сердцем и чувством внутренней истины. Релятивистские корабли рассекали космос, обгоняя в вихре искорок медлительные и громоздкие армады предшествующих поколений; роботизированные сеятели ловили своими парусами солнечный ветер, устремляясь к биосферам, чтобы оросить их соками новой жизни; эскадры терраформировщиков перепрограммировали мертвые луны и проклятые планеты, обращая их в колыбели жизни, разума и цивилизации.