Как и он сам. Несмотря на то, что сделал все возможное, лишь бы предотвратить этот момент.

Ее губы помедлили, коснувшись татуировки.

— В чем дело? Тебе не понравилась картинка? — хрипло спросил он.

Она по-прежнему колебалась.

Рейф повернулся, и Кэти ахнула, увидев пластырь посреди его спины.

— Прошлой ночью меня... укусила сторожевая собака.

От ужаса она побелела.

— Да, мне живется нелегко. Может, теперь ты передумаешь, Щепка?

— Если бы я только могла... — в отчаянии прошептала она, с бесконечной нежностью прикасаясь к ране.

— Мне знакомо это чувство.

Рейф впился в ее губы. Затем, бережно подняв на руки, отнес ее на постель и отошел только затем, чтобы запереть дверь. Когда он вернулся, Кэти тотчас прильнула к нему.

Впитывая взглядом завораживающую красоту ее лица, обрамленного спутанными золотистыми прядями, он начал умелыми пальцами расстегивать рубашку, которую Кэти одолжила у него. Медленно, почти благоговейно раздвинул полы рубашки и осторожно обхватил груди Кэти, на ощупь отыскав соски.

Она обвила его ногами, провела ладонями по спине, а затем принялась целовать его и осыпать ласками так, словно была создана для него. Она творила с ним такое, на что никогда не осмеливалась ни одна другая женщина. При каждом прикосновении Рейфа Кэти издавала негромкие стоны наслаждения, от которых еще сильнее закипала его кровь. Она оказалась более страстной, чем все женщины, которых он знал прежде. Даже его легчайшее прикосновение к ее разгоряченной коже вызывало у Кэти дрожь неукротимого желания.

А когда он скользнул ладонью между ее ног и Кэти выгнулась дугой, он почувствовал, что умрет, если тотчас не овладеет ею. Торопливо опустившись, он раздвинул коленом ее бедра, но при первой же его попытке проникнуть внутрь девушка испустила изумленный вскрик.

Она еще невинна, в холодной панике понял Рейф — и мгновенно лишился желания. С раздраженным стоном он откатился от горячего тела Кэти на дальний край постели, потрясенный неожиданным открытием: страстная, пылкая девчонка оказалась девственницей.

И это в довершение всех неудач...

— Я тебе не нравлюсь? — прошептала она.

Она — падчерица Арми Колдерона. Рейф был наслышан о том, как Колдерон поступает с теми, кто встает ему поперек дороги.

Но в голосе Кэти слышались слезы, и Рейф испытал очередное потрясение. Помедлив минуту-другую, он повернулся и осторожно пригладил ее волосы.

— Нравишься. Просто я не хочу причинять тебе боль. Я никогда бы не сделал этого... если бы знал заранее... Почему ты не сказала?

— Я вела себя как опытная женщина потому, что ты выглядел так, словно привык к таким подружкам. Я боялась, что ты разочаруешься во мне, если узнаешь, что я не такая.

— О Господи...

Кэти лежала неподвижно. Рейф чувствовал в темноте ее пристальный взгляд.

— Сколько лет тебе было, когда это случилось с тобой в первый раз? — спросила она.

— Четырнадцать, — буркнул Рейф, недовольный вопросом.

— Вот видишь!

— Но это еще ничего не значит. — Он полез в тумбочку и вытащил сигареты. Прикурив, он медленно, с наслаждением затянулся. — Мы с тобой... слишком разные. Тебе не понять, что я вырос словно в джунглях.

— И я тоже.

— Мне следовало охранять тебя и даже не пытаться прикоснуться к тебе. — В его голосе отчетливо прозвучало презрение к себе. — Все, поиграли — и хватит. Вставай, отвезу тебя домой.

— А мне казалось, парням нравится быть первыми.

Он яростно смял сигарету.

— Для девственницы ты слишком много об этом думаешь.

Когда Кэти протянула руку и скользнула ладонью по груди Рейфа, он вспылил:

— У меня нет никакого желания быть у тебя первым! Что за чепуху ты вбила себе в голову! Послушай, мы с тобой выросли в разных мирах.