Хлопнула дверь. Еще долго после этого Кэти слышала, как поскрипывает пол: Рейф вышагивал взад и вперед по комнате.

Она вспомнила, с каким притворным терпением он выслушал ее в первый раз, когда она попыталась разъяснить, что ни в чем не виновата. Дождавшись, когда она выговорится, Рейф холодно сообщил ей, что не поверил ни единому слову.

Он по-прежнему не верил ей.

Кэти понимала: Сейди — единственная причина, по которой Рейф позволил ей остаться на ранчо.

Боже, что она должна сказать или сделать, чтобы заставить его изменить мнение и вернуть его любовь?

Глава двенадцатая

На следующее утро Рейф поднялся с первым лучом солнца и начал одеваться. Из окна он видел высокие узкие кроны кипарисов, окаймляющих зеленые воды речки. А дальше начинались пологие, поросшие кедрами холмы.

Воздух был прохладен и свеж. Слышалось воркование голубя.

Обычно, возвращаясь домой после рискованных приключений, Рейф был счастлив. Но сейчас он ощущал лишь усталость. Впрочем, усталость была ему не в новинку. Каждое утро с тех пор, как он привез сюда Кэти, Сейди и Хуанито, он просыпался все более измученным.

Ложась в постель без Кэти и зная, что ничто не мешает ему оказаться рядом с ней, Рейф испытывал адские муки. Ночами он лежал без сна, представляя себе ее теплое тело в тонкой белой ночной рубашке, вспоминал страстные поцелуи, вкус губ. Он думал о том, какой разгоряченной бывает ее кожа в минуты близости, какой одинокой, испуганной и потерянной выглядит Кэти в последние дни. Как всегда, она поражала его хрупкостью, женственностью и редкостной красотой.

Он не просто хотел оказаться с ней в постели. Он жаждал ее дружбы и любви. Кэти навсегда завладела его сердцем. Она знала все его слабости — еще с той первой ночи, когда перебралась через белую стену в Ривер-Оукс. Она по-прежнему влекла его — каждый день, каждую минуту.

Как он мог привезти ее сюда, поселить здесь, спать в соседней комнате и при этом считать, что не станет желать ее? Как он мог надеяться, что будет есть с ней за одним столом, жить рядом с ней и с детьми, словно со своей семьей, и при этом держаться от нее в стороне?

Он поднял с пола ковбойку, ту же самую, что надевал вчера. Рубашка была помята, вероятно, испачкана, ну и черт с ней! Рейф все-таки надел ее.

Рутина семейной жизни сводила его с ума, потому что Рейф знал: стоит только ему поверить в любовь Кэти, и жизнь станет блаженством. Но возможно, он слишком долго пробыл в аду и теперь не верил в существование рая. А может, рай опоздал появиться. Вероятно, ему следует просто овладеть ею и довольствоваться тем, что имеет.

Она согласилась бы спать с ним, как согласилась некоторое время пожить на ранчо.

Но этого было слишком мало.

Рейфу была нужна волшебная сказка целиком.

Все или ничего.

Он уже сообщил Майку, что откажется от опасных поручений, предоставит их ребятам помоложе, а сам займется административными вопросами, которыми ныне ведал сам Майк. Возможно, Рейф утратил азарт. А может, заявляя о своем решении отойти от дел, он отчасти верил, что Кэти останется с ним навсегда.

Он по-прежнему ждал перемен и надеялся, что его гнев рассеется.

Но всякий раз, вспоминая головорезов Арми и Гильена и то, что Кэти надела кольцо Мориса и позволила этому слюнтяю обнимать ее, Рейф снова понимал: он не нужен ей, и в нем вновь просыпались гнев и безнадежность.

В Сан-Антонио Кэти купила дешевый фотоаппарат и постоянно фотографировала, в основном Рейфа. Рейф нервничал, когда заставал в гостиной Кэти, разглядывающую эти фотографии так, словно ей действительно нравилось смотреть на них.

С каждым днем она становилась все прекраснее. Казалось, она прилагает все усилия, лишь бы выглядеть сексуально притягательной и в конце концов соблазнить его.