На белоснежной скатерти искрились хрустальные фужеры, сверкало серебро приборов, а тончайший фарфор тарелок наводил на мысли о лепестках белых роз и лилий. В центре стола стояла изящная ваза с цветами. Барон фон Фишбах пожелал им приятного вечера и степенно удалился.

Джина с удивлением заметила, что на открытой всем ветрам террасе достаточно тепло, и Рикардо пояснил, что несколько лет назад здесь установили специальную систему обогрева, иначе посетители этого бесподобного заведения рисковали подцепить воспаление легких, любуясь красотами Альп. Джина заметила в ответ:

- Что ж, должна заметить, риск того стоит. Вид отсюда великолепен.

- Погоди, когда зажгутся все огни в городе и совсем стемнеет, тогда вид станет поистине волшебным.

Еда была отменной, вино - легким и искристым. Рикардо пил мало, но следил, чтобы бокал Джины не пустел.

Очарованная замком, волшебной панорамой ночного города и своим спутником, Джина не обращала ни малейшего внимания на то, сколько она уже выпила, да и золотистый рислинг лишь приятно кружил голову.

За десертом Рикардо неожиданно взял Джину за руку и заметил как бы между прочим:

- Ты сняла кольцо?

- Да.

- Почему?

- Не знаю. Правда, не знаю. Мне показалось, что для этого настало время. Понимаешь.., только сегодня я поняла, что вдовой была в три раза больше времени, чем замужней женщиной.

- Значит, вы были женаты...

- Около года.

Не то вино, не то пьянящий воздух Альп развязали Джине язык, но она спокойно, словно исповедуясь, начала рассказывать Рикардо историю своей жизни, не слишком долгой и не слишком счастливой.

- Мы со Стивеном сыграли очень традиционную свадьбу, даже старомодную. Как только мне исполнился двадцать один год.

- Но до этого вы уже жили вместе?

- В каком-то смысле мы жили вместе всю жизнь. О нет, не в том смысле, как ты думаешь.

Увидев, как изумленно Рикардо поднял бровь, она улыбнулась.

- Родители Стивена были и моими родителями. Приемными. Они много лет дружили с моей бабушкой, а после ее смерти забрали меня к себе.

- Сколько же тебе было?

- Почти пять лет.

- А твоему будущему мужу?

- Он старше меня на несколько месяцев.

- Они официально удочерили тебя?

- Нет, хотя я думаю, хотели этого. Им всегда хотелось иметь еще детей, но Стивен у них родился довольно поздно и стал единственным ребенком.

- А дед у тебя был?

- Он умер на год раньше бабушки, хотя был совсем не стар. У деда было больное сердце.

- Джина, но твои настоящие родители...

- Я никогда их не знала. В один прекрасный день я выяснила, что у моих сверстников есть мамы и папы, и спросила бабушку, почему у меня их нет. Она посадила меня на колени и стала объяснять, что мама и папа очень далеко... В общем, я подумала, что "далеко" - это на небесах, и долгие годы так и считала, а меня никто и не разубеждал...

Когда мне исполнилось шестнадцать, приемные родители решили, что я достаточно взрослая, чтобы знать правду. Оказывается, моя настоящая мама была у бабушки единственным ребенком. Она была довольно взбалмошной девчонкой, дикой и неуправляемой, а забеременела мной в пятнадцать лет. Она хотела сделать аборт, но бабушка пришла в ужас и не позволила ей этого. Моей матери пришлось выносить и родить меня, после чего она возненавидела собственного ребенка, считая, что я испортила ей жизнь. Короче, она меня бросила, когда мне было всего несколько недель отроду, и сбежала из дома. С тех пор меня растили бабушка и дедушка.

- Бабушка была, наверное, еще не старой?

- Немногим старше пятидесяти. Она умерла из-за глупой случайности, во время пустяковой операции.

Рикардо долго молчал, а затем тихо спросил:

- Значит, вы с будущим мужем росли, как брат с сестрой?

Джина почему-то слегка смутилась.