— Варь, я поработаю немного…ты иди в дом, там надо будет мужиков покормить обедом. Ну и так…займись чем-нибудь. Ты как сходила? Без приключений?

Варя вдруг просияла, расплылась в широкой улыбке, шагнула за порог и повернулась вокруг оси, демонстрируя — во что она одета. А одета Варя была в один из сарафанчиков, которые я ей купил — коротенький, с довольно-таки смелым декольте, чуть-чуть прозрачный, обрисовывающий ее ладную фигуру. На ногах у нее были старенькие босоножки, слегка потрепанные, но еще «живые». Варя поймала мой взгляд, смущенно потупилась:

— Еще школьные босоножки. Припрятала до лучших времен — в город ездить, и все такое. Старомодные уже, наверное… Но других нет.

И тут же снова просияла:

— Ты бы видел, как на меня смотрели бабы! Ооо…это песня! Всю с ног до головы оглядели, а рожи…рожи какие! Представляю, что они теперь там говорят! Мне всю дорогу икалось!

— Ты лучше расскажи, что там после вчерашнего говорят! — попросил я — Что там твоя…разносчица информации рассказывает. Ну насчет этих козлов…Куракиных. И насчет Федьки Жижина. Есть какая-то инфа?

— Почти нет — вздохнула Варя — Да и времени-то прошло еще — чуть. В магазин зашла — Калязина только таращится, разглядывает. Разговаривает так приторно-сладко… «Варечка, Варечка…как там наш милиционер устроился?». Все-то она знает! Да все все знают — что я у тебя ночую, знают даже что ты мне одежды накупил! Петровна спрашивает: «А почем Василий сарафанчик-то брал?» Уже разнеслось, что ты в магазине был, купил кучу женской одежды. Кто-то видел — из местных. Теперь разговору — на год, не меньше! Кстати, спросила она — правда ли, что Куракины меня избили. Ну я и сказала — правда, мол, баба Нюра вылечила. Ну Петровна и рассказала, что баба Нюра ходила к Куракиным, лечила их. И теперь они почти здоровые. Только странные сделались — тихие, спокойные, и водку пить теперь не могут — их фонтаном от водки рвет. Жена старшего Куракина рада до смерти непьющему мужику, говорит — баба Нюра его закодировала, молодец! А вот Федькина жена недовольна — говорит, мол, не мужик теперь, а невесть что — ни рыба, ни мясо, даже выпить с ним нельзя. Любка она всегда была любительница поддать — с того Федька-то и спился. Он так-то неплохим парнем был, пока с ней не стакнулся. Ну вот и вся информация. Любка бабу Нюру сильно ругает, мол, напишет на нее в прокуратуру за мошенническое лечение. А бабы на Любку ругаются — мол, о непьющем мужике всяк тут мечтает, а эта дура — вон чего несет! Ну вот такие дела.

— Ладно…иди в дом — улыбнувшись, скомандовал я, и добавил, оглядев Варю с ног до головы — Завалить бы тебя сейчас на стол…стянуть трусики, и… Иди, иди, это я так, к слову! Уж больно соблазнительно в этом сарафанчике выглядишь!

Варя расхохоталась — счастливо, весело, и так, хихикая пошла в дом. А мне было не до веселья…с тех пор как начались эти события с обретением мной колдовства, так и несутся они вскачь, как обезумевшие лошади! Как-то бы притормозить, как-то бы выскочить из этой телеги — хотя бы на время! Что-то я слишком бодро взялся за дело…не вылететь бы из телеги и…башкой о дерево!

И продолжил разбирать бумаги. Слава богу (или богам?), ничего особо срочного в бумагах не оказалось. Из нового — два поручения от службы по контролю за разрешительной системой, если проще сказать — от капитана Прошкина, который ведает контролем за хранением охотничьих ружей и травматики. Проверить наличие железных ящиков для хранения ружей. Абсолютная рутина. Зайти, посмотрел, написать рапорт. Ничего сложного — только время на поездку и на писание рапорта.