Пятеро. Их здесь — пятеро. Где-то есть еще, но тут — пятеро! Если напасть неожиданно — есть шанс! А там…будь что будет! Потом уже подумаю — как я сюда попал, кто я такой, как оказался в прошлом. Да, в прошлом — я знаю, это прошлое, это ТОТ день. Тот самый страшный, мерзкий день, который навлек беду на этих насильников и на всю деревню сразу.

Убыстряю шаг, подхожу к насильнику, уже доставшему свои причиндалы и пристраивающемуся поудобнее, и с размаху пинаю его в спину. Так пинаю, что он летит через девчонку и носом пропахивает усыпанную обломками мебели и стекла лужайку.

— Ты чо, Колек, ох…ел?! — один из тех, что держали ногу девушки, вскакивает, сжав пальцы в кулаки — Щас ты получишь, недомерок!

Это я недомерок. Это я получу. Жаль, что я не в своем теле, в своем высоком, сильном, тренированном теле! Но и это тело не такое уж и хилое, а навыки мои никуда не делись. Мои боксерские навыки!

Я уклоняюсь от удара и сходу делаю «двоечку» в челюсть нападающего. Тот хрюкает от неожиданности, глаза его закатываются и он падает на лужайку, как тряпичная кукла. Готов! Чистая победа! Нокаут!

Второй насильник собрался что-то сказать, но не успел — бью ему ногой в пах, и тут же голову о колено! На! Получи! Я боксер, да, но еще и уличный боец! Хватило в юности всяческих разборок, умею драться и не по правилам!

Сзади прилетело по спине, даже задохнулся. Отскочил в сторону — второй удар штакетины угодил по земле. Подскакиваю, бью в лицо мордатого губастого парня, ломая переносицу и выбивая изо рта кровавые слюни. Добиваю уже на земле, той доской, которой он захреначил мне по спине. И тут же чувствую, как по моему хребту течет кровь, как пропитываются штаны, наполняясь горячей жидкостью. Палка была с гвоздем, очень как-то неудачно мне им пришлось.

Двух других парней роняю за считанные секунды, они только и успели, что отбежать на пару шагов, приговаривая: «Да ты чо, Колек, спятил, штоля?! Ты чо?!». Эти были совсем молодыми, лет по семнадцать, не больше. Вышибать из них дух было совсем легко.

Того, кто намеревался первым попробовать молодого девичьего тела я добил ударом кирпича по затылку — без всякой жалости и сантиментов. Просто забил в кровавую кашу, да и вся недолга. Ему жить не надо!

Рядом с ним лежали вилы. Черные, с рукояткой, отполированной годами использования. Их я видел протыкающими живот этой девчонки, которая сейчас всхлипывала, сидя на земле и судорожно натягивая на себя обрывки некогда красивого, и наверное дорогого платья.

— Пойдем отсюда, скорее! — протянул руку, оглядываясь по сторонам — сейчас здесь еще куча народа появится! Уходить надо! Да быстрее ты!

— Сестры! Там — сестры! Я не могу! — девчонка все придерживала сползающее с груди платье, а я с ужасом думал, что ничего, совсем ничего не смогу изменить! Ведь все это уже БЫЛО! И значит, она должна погибнуть! Обязательно должна! Вот только со мной, или без меня — это вопрос. Это большущий такой вопрос!

А потом вопроса не стало. Я увидел, как в ворота вбегает с десяток мужиков разного возраста и степени звероподобности. В руках у них вилы, палки, у одного даже коса наперевес.

Хватаю с земли вилы, кричу:

— За мной! Быстро! Бежим! — и с место в карьер рву в сторону от набегающей толпы. Девчонка едва не падает, путаясь в подоле платья, я подхватываю ее левой рукой, бегу, скрежеща зубами от злости, от напряжения, от ярости, забегаю за угол…и натыкаюсь на четырех парней, тяжело дышащих, забрызганных свежей кровью от кончиков пальцев и до самой своей макушки.