А Варя вдруг серьезнеет и спрашивает, морща лоб и хмуря брови — Вась, а что это вообще было? Что это за люди? Я спросонок ничего не поняла! Этот…меня что, убить хотел?
— Нет! — легкомысленно отмахиваюсь я, хотя ничего легкомысленного тут точно нет. Когда тебе приставляют к голове пистолет с глушителем, в этом точно нет ничего легкого — Просто пугал. Не стали бы они никого убивать. И это…забудь о них. Все закончилось. Это так, разборки с одним…с одной клиенткой. Она, понимаешь ли…берега попутала! Я немного и поучил. Надеюсь, все уже закончилось.
— Надеешься? — насторожилась Варя — Может нам уехать? Пока что у меня пожить?
— Нет, я думаю что все закончилось. Кстати, а чего ты с утра не пошла огород поливать и кур кормить? Прогуливаешь!
— Мама зайдет, сказала. И покормит, и польет. Вась…у меня отпуск заканчивается, на работу надо выходить. Игорь Владимирович мне неделю дал — для ухода за тобой. Так что…вот.
— Не надо тебе выходить на работу — махнул я беспечно рукой — Ухаживай за мной, вот и есть твоя работа. А с Самохиным я поговорю, от тебя уволит. Или попрошу, чтобы пока не увольнял — чтобы стаж шел. Хочешь?
— А ты думаешь, я сейчас начну говорить против? Типа — нет, нет, я пойду в маслоцех работать! Я всю жизнь мечтала в нем работать, как я без него?! — Варя хихикнула, и снова сделалась серьезной — Хорошо бы, конечно. Только неудобно, не привыкла я не содержании быть…попахивает, однако.
Варя натужно улыбнулась, не поднимая глаз, а я невольно хохотнул:
— Вот ты ж чудо! Как будто я покупаю бабу-содержанку! Я тебе предлагаю жить вместе, пусть не замуж зову, но…как положено, в одном доме жить. Я хочу быть сыт, наглажен, люблю, чтобы дома было чисто-прибрано, и…ну и все такое. А деньги тут никакого значения не имеют. Что мне твои…сколько ты там получала? Тысяч двадцать? Ага — что мне твои двадцать тысяч? Я тебе и сам могу эти двадцать тысяч платить, лишь бы ты меня обихаживала. Считай — я тебя нанял! Хе хе… Ладно, поехали в Тверь! Купим тебе туфель, босоножек, пострижем, маникюр сделаем — должна же моя…хе хе…содержанка выглядеть лучше всех деревенских баб!
— Вась, не говори так! Про содержанку…мне неприятно…не шути так! — Варя сделала скорбную физиономию — Подругой зови! Говорю же — в слове «содержанка» есть что-то отвратительное…что-то от проститутки! А я бы и под расстрелом не стала с мужиками за деньги спать! И содержанкой никогда бы не стала! Вот!
Хмм…я не стал говорить ей, что при определенных условиях сделала бы она что угодно — ради дочери. Зачем портить настроение, зачем ссориться? Пусть думает так, как думает. Если только не играет ради меня спектакль, чтобы показать, какая она правильная.
Женщины — хитрые существа, и каждая первая — актриса. Одни актрисы играют лучше, другие хуже, но то, что они все играют — это без всякого сомнения. Я не склонен считать женскую игру каким-то там пороком. Такова суть женщины, и нужно прощать своей партнерше некоторые…хмм…странности, что ли? Если ко всему цепляться и не прощать — долго такие парочки вместе не живут. «Плавали, знаем!»
— Ладно, подруга…собирайся, поедем на разграбление города! — усмехнулся я и пошел к зеркалу — приводить себя в порядок. Через полчаса — причесанный, побритый, сытый я уже садился за руль своего боевого коня.
Варя открыла ворота, дождалась, пока я выгоню машину, ворота закрыла, запрыгнула на пассажирское сиденье и мы поехали по направлению к виднеющимся в нескольких сотнях метрах домам деревни. Мой дом стоит на отшибе, можно сказать за деревней — как и положено дому колдуна, так что в соседях у меня никого нет — кроме развесистых елок, старой березы, под которой некогда и похоронили бывшего хозяина дома, да яблонь с грушами, уже отцветших и обещавших очень даже приличный урожай. |