— Хочешь проверить что я могу, а что нет? — в его голосе прозвучала угроза. И тут я услышала голос Радомира. То, что он произнес, меня удивило и поразило одновременно.

— Влада, — сказал он, — Тебе придется поехать. Как не тяжело мне это говорить…

Я перевела взгляд с лица Ворона на лицо Радомира.

— Что? — только и смогла сказать я, удивленная и в то же время обиженная его внезапным предательством. А я-то ожидала его поддержки.

— Так надо, — добавил поспешно хозяин таверны и встал из-за стола. Я посторонилась, пропуская его мимо себя. Словно мужчина спешил спрятаться от своих слов и от обвинения в моих глазах. Мои руки как-то сами собой сжались в кулаки.

— Ты уже собрала свои вещи? — голос Ворона нарушил тишину. Я открыла было рот, намереваясь ответить какой-то колкостью, когда двери в таверну распахнулись, пропуская людей Ворона. Они направлялись к нам. Уселись за стол, рядом с Бренном. Тут же появилась и моя сменщица. Она расставляла на столе тарелки и ложки, а я все это время глупо пялилась на невозмутимое лицо Ворона.

— Советую поторопиться, — сказал он, — Иначе поедешь в том, что на тебе сейчас. Никто ждать не будет, пока ты изволишь копаться, перебирая свои тряпки, — его тон выдавал раздражение.

Я резко развернулась и едва сделала шаг в направлении лестницы, как тут же услышала, как он продолжил:

— Бери только самое необходимое.

Я остановилась и повернулась к нему.

— А как же Ярослав? — спросила я, — Мне надо собрать мальчика…

— Он остается здесь, — последовал ответ.

Мое сердце упало вниз.

— Как остается? — я переместила взгляд на лицо Радомира, он стоял у стойки, натирая полотенцем и без того идеально блестящую поверхность огромного медного чана. Внезапно, я поняла, почему он не смотрит мне в глаза — он боится увидеть упрек и осуждение.

— Я присмотрю за ним, — сказал хозяин таверны, — Можешь не беспокоиться, буду заботиться, как о собственном сыне, пока ты не вернешься за ним… — произнес и осекся.

Я вздрогнула. Мой взгляд переместился на лицо Ворона. Он смотрел на меня равнодушно. На каменном лице не дрогнул единый мускул. И я поняла, что спорить бесполезно.

— А я вернусь? — спросила я. Ответом мне была тишина.

Положив кисти рук на луку седла, я покачивалась в такт равномерным шагам гнедой кобылки, выданной мне Серко. Грязный осенний день повис над нами тяжелыми, налитыми влагой, облаками, серыми и унылыми, так прекрасно передающими мое настроение. Я уныло смотрела в спину едущего впереди всадника. Наш небольшой обоз ехал цепочкой во главе с Вороном. За ним следовал Серко, затем несколько его людей и в самом центре находилась я. Мы были в дороге уже несколько часов. Признаюсь, до какого-то определенного момента я все еще надеялась, что появится Кнут и каким-то чудом мне удастся вернутся назад к такой спокойной и уже привычной устоявшейся жизни… Но ничего подобного не произошло. Все так же тряслась в седле. У меня, непривычной к такой долгой езде верхом, уже болела спина и ноги. Мне казалось, что они так и останутся до конца моих дней, согнутые колесом. За все время, проведенное в пути, никто из людей обоза не заговорил со мной, хотя и между собой они тоже не особенно общались, изредка перебрасываясь парой фраз. Ехали спокойные, молчаливые, с невероятно прямыми спинами. Люди, привыкшие проводить много времени в седле. К вечеру я отстала и плелась уже в самом хвосте обоза, за грохочущей по ухабам и выбоинам телегой.

На первом же привале я буквально упала с лошади и если бы не чьи-то заботливые руки, подхватившие меня при падении, я неминуемо растянулась бы прямо в луже, под копытами кобылы.