– Я не помню, – опечалилась Маша. – Я ничего не помню.

– Я тебе немножко помогу, – утешил Машу медвежонок. – Хочешь скажу, сколько тебе лет? Семь. А знаешь сколько времени ты находишься в Белом Замке? Три месяца и пять дней. И ещё полночи, которая сейчас за окном.

– Но почему я здесь? – Маша усадила медвежонка поудобнее, на подушку.

– Потому что твою маму заколдовала плохая ведьма, – вздохнул медвежонок. – И мама теперь сама не понимает, что делает… Но она тебя любит! И ждёт, когда ты её расколдуешь. А помочь тебе может только волшебница-крёстная. Тебе, пока ещё не день, надо прямо сейчас отправиться в её земляничный дворец, где в хрустальном напёрстке приготовлено лекарство от чёрного колдовства – три слезинки трёх единорогов, настоянных на трёх чешуйках самой красивой русалки…

– Как я уйду отсюда? – удивилась Маша, – внизу же… Там гоблины.

– Но если нет пути вниз, – верно заметил медвежонок, – то есть путь наверх. Пойдём, пойдём! Пока мёртвые дети не проснулись, пока колдуны заняты приготовлением своих гадких лекарств, пойдём!

– Пойдём, – сказала Маша.

Коридор был динный-предлинный, тёмный-претёмный. И ещё в нём были двери, и обычные, и стеклянные, разные. За стеклянными было светло или темно; за обычными всего лишь тихо.

– Загляни за эту дверь, – посоветовал медвежонок, – видишь, на ней лесенка нарисована? Думаю, нам туда.

Маша толкнула дверь, затем потянула за ручку, но дверь оказалась зачарована и не открывалась. Ни туда, ни сюда.

– Вспомни, – попросил медвежонок, – ну пожалуйста, вспомни как ты однажды днём выглянула в коридор и случайно увидела, что колдун…

– Да-да, – кивнула Маша, – волшебный ключ, он лежит рядом, в стенном шкафчике, где нарисовано пламя. Спасибо за подсказку.

– Умничка, – похвалил Машу медвежонок; Маша, стараясь не шуметь, открыла шкафчик – там спала плоская скрученная змея с железной головой, крепко спала, Маша её беспокоить не стала, пусть себе и дальше спит – взяла ключ и тихонько открыла дверь.

– Вверх, всё время вверх, – бормотал медвежонок, пока Маша шла и шла по бесконечной лестнице, – там поющий ветер и сырная луна, там в облаках таятся птицы счастья, а когда плачут звёзды, то идёт золотой дождь, – ступеньки были холодными, босая Маша едва не замёрзла пока выбралась к тем звёздам через маленькое чердачное окошко.

Перед Машей оказался весь мир.

Видно было далеко-далеко: вон там, где-то у края чёрного неба, светились окнами гигантские башни, много башен, в них наверное жили эльфы и волшебники; чуть ближе – по бесконечной, освещённой оранжевыми фонарями дороге – мчались невесть откуда и куда огненноглазые драконы, трубя и фыркая.

А в небе, среди разноцветных звёзд, летели в страну единорогов и русалок прозрачнокрылые феи. Маша фей не видела, зато слышала радостные голоса и звонкий смех:

– Летим! Летим! – пели в вышине феи. – Свобода! Свобода!

– Мы тоже полетим, – уверенно сказал медвежонок. – Ты ведь фея, ты можешь. Крёстная ждёт тебя.

– Мне страшно, – прошептала Маша, – я боюсь упасть.

– А оставаться с колдунами и мёртвыми детьми не страшно? – спросил медвежонок. – А лекарство для мамы? Попробуй, это же совсем просто… шагни к краю крыши… ближе… ещё ближе… а теперь расправь крылья и лети!

Маша вздохнула – холодный воздух пах алыми грибами – расправила прозрачные крылья и взлетела.