— Я восемнадцатое лето твой отец, и что с того? — начал закипать визирь. — Похорони его, да забудь. Эзем все еще ждет.

— Эзем будет ждать и дальше, — рассмеялась старушка, и от этого смеха даже у бесстрашных по спине ползли мурашки. Словно ворона на могильнике, вот как смеялась целительница. — Не к добру хоронить живых.

— Живых? — переспросил визирь. — Этот, — словно выплюнул он, — не дышит и холоднее сердца моей матери, как он может быть живым.

— Ты пойди, визирь, пойди, — криво улыбнулась волшебница. — Ни к чему эти разговоры. Тайны они на то и тайны, что каждому встречному да поперечному не раскрываются.

Хозяин дворца лишь покачал головой и направился к выходу.

— Я теперь еще и встреченный, — пробурчал он и закрыл за собой дверь.

Его действительно ждали государственные дела. А дочь… Что ж, может через пару сезонов, убедившись, что её друг действительно окочурился, образумится и примет Эзема. Главное, чтобы это старая карга не затуманила разум девушки. Но этот вопрос визирь мог доверить своей верной жене, которая всегда и во всем его поддерживала. Уж она-то точно образумит дочь.

Когда второй после Султана ушел, целительница стала водить руками над телом. Она что-то бурчала себе под нос, прикрыв веки, а руки её светились подобно радуге. Один цвет сменялся другим, и с каждым новым пассом… ничего не происходило. Северянин все так же лежал бледнее молока и холоднее первого снега. Абсолютно мертвый, совсем неподвижный, лишь уныло сверкали сабли в отсветах луны, пробивающейся через оконное шторы.

— Так я и думала, — вздохнула волшебница, взмахом руки леветируя себе кресло.

Девушка со смуглой кожей и ярко зелеными глазами молчала. Она, даже после почти года путешествия бок о бок с шарханом, все еще испытывала подспудный страх перед этими существами из страшных сказок и легенд. И только один маг не вызывал у неё опасений, тот, который был слишком верен себе, что и привело его к погибели. Да, Мия почти не верила, что её компаньон жив и что их путешествие продолжится. В этой жизни не было чудес, ведь они, чудеса, лишь в сказках.

— Мертв? — только и спросила девушка.

— Жив, — ровным тоном ответила бывшая няня Султана. — А может и не жив. Тут смотря какой смысл ты вкладываешь в это слово.

— Я…

— Говорить, ходить, думать, чувствовать, и еще много чего он не может.

Лиамия осмыслила эти слова и поникла.

— Значит мертв, — только и сказала она.

— Значит не правильный смысл ты вкладываешь, — засмеялась целительница, оглашая стены своим карканьем. — Жив он, хоть и мертв.

Мия подняла глаза, в которых отражалось лишь непонимание происходящего. Как можно быть живым, когда ты мертв? На такое лишь способны лишь некроманты, самые страшные из шарханов. Эти могут даже мертвеца поднять и в руки ему оружие вложить и тот будет ходить среди живых, живым не являясь.

— Вижу о чем думаешь, — кивнула волшебница. — Немного ошиблась, но направление верное. Тело его здесь и оно живо, даже дышит, хоть и не носом.

— Но что тогда не так? Почему он не просыпается?

— Вот! — вздернула палец целительница. — Потому что сон крепок его. Так крепок, что дух его блуждает и не может вернуться обратно. Слишком извилист и сложен тот путь, не пройти ему его ни в жизнь.

— Что я должна сделать? — строго спросила девушка, опуская руку на простенький кинжал.

Волшебница вновь взглянула на полукровку, а потом покачала головой.