Императора окружали его личные охранники, большинство которых происходило из знатных византийских семейств. Прочие были сыновьями богатых людей, так или иначе доказавших свою верность короне. Кроме того, в зале находились гвардейцы-варяги.

К своему восторгу, Мэйрин заметила среди них и Эрика Длинный Меч. Он стоял достаточно близко, и Мэйрин надеялась, что он обратят внимание на ее роскошный наряд. Однако, к ее немалой досаде, Эрик продолжал неотрывно смотреть куда-то прямо перед собой. Она перевела взгляд на посольство и с изумлением обнаружила, что резные золотые львы, украшенные драгоценными камнями, которые заменяли ручки императорского трона, двигаются, как живые!

— Мама! — прошептала она, дернув Иду за рукав.

Женщины вытаращили глаза и приоткрыли рты, что доставило евнуху большое удовольствие. Львы на императорском троне не только двигались: они еще разевали пасти и рычали! Спинку трона украшали серебряные птицы, покрытые разноцветной эмалью, с глазами из драгоценных камней. Внезапно крылья птиц затрепетали, раздались трели и звонкое пение. Император начал подниматься вверх на трене к разукрашенному потолку. Откуда-то послышалось пение невидимого хора, восхвалявшего бесчисленные добродетели богоизбранного императора Византии. Евнух расплылся в улыбке.

— Разве это не чудо? — прошептал он. — Разве Византия — не самое прекрасное место на Господней земле?

Ида и Мэйрин, как зачарованные, смотрели на императора и его трон, уже опускавшийся обратно, на пол. Группа евнухов повела посольство вперед; англосаксы трижды склонились перед императором Константином X, как того требовал официальный церемониал. Из дальнего конца зала женщины не слышали, что при этом произносилось, но поняли — император благосклонно принял торговое посольство короля Эдуарда. Затем, повинуясь какому-то незаметному знаку, евнухи провели вперед Иду и Мэйрин.

Константин Х был изумлен не менее своих гостей: он увидел, что слухи ни на йоту не преувеличили красоту английской девочки. Пожалуй, ее даже недооценили. Император не мог припомнить, чтобы ему приходилось видеть столь редчайшее совершенство черт. Он скользнул взглядом по лицам матери и отца девочки. Они тоже хороши собой, но все же император не понимал, как им удалось произвести на свет такое прелестное создание.

Откинувшись на спинку трона, он шепнул своему кузену:

— Ну, Василий, что скажешь? Она — более чем под стать тебе, хотя я и не думал, что такое возможно.

— Я тоже, — тихо ответил Василий. — Она — совершенство, Константин.

— Ваше величество, — произнес евнух, приблизившись к трону, — позвольте представить вам госпожу Иду из Эльфлиа и ее дочь, госпожу Мэйрин.

Мать и дочь трижды поклонились византийскому монарху, а тот проговорил:

— Приветствую вас в Византии, госпожа Ида. Слухи о вашей красавице дочери, к нашему удивлению, оказались правдивы.

— Истинную красоту не увидеть глазами, ваше величество. Она — в доброте сердца и христианском благочестии, — скромно опустив глаза, ответила Ида. — Я хотела бы, чтобы моя дочь обладала этими добродетелями. Надеюсь, что если ее запомнят, то именно благодаря этим качествам, а не красоте лица.

Олдвин удивился такому красноречию, но был весьма доволен мудростью слов своей супруги.

Священники, стоявшие у трона, наклонили головы; послышался одобрительный шепот. Церковь в Византии пользовалась огромной властью. И успех английского посольства во многом зависел от ее расположения. Священникам понравилась речь Иды, и теперь они благосклонно настроились по отношению к дипломатическим усилиям англичан.