– Чего уж теперь… – сказал он, словно бы в оправдание. – Эти – там?

    – Вся деревня, наверное, – сказала Ольга.

    Мельник уронил руку с пустой крынкой, разжал пальцы, и крынка, жалобно погромыхивая, укатилась под кровать.

    – Дуралеи, – обронил он с нескрываемым презрением. – Не было разговоров, что самое время клад искать?

    – А вы знаете, что-то такое я слышала, – вспомнила Ольга, подумав. – За спиной явственно прозвучало: теперь, мол, не грех и клад поискать, то-то, поди, запасено…

    – Я ж говорю – дуралеи, – процедил Сильвестр. – Бывает, конечно… вот только у меня никакого клада нет… по крайней мере такого, каким эти мизерабли могли бы воспользоваться.

    – Мизерабли? – подняла брови Ольга. – Откуда вы знаете такие слова?

    – А почему б и не знать? – судя по тону, мельник ухмыльнулся.

    – Значит, не зря про вас говорили…

    – Что?

    – Что человек вы непростой…

    – Как посмотреть… – сказал Сильвестр.

    – Послушайте, – сказала Ольга. – Что я могу для вас сделать? Откровенно говоря, молитвы я и не знаю наизусть, разве что «Отче наш» с грехом пополам… Может быть, послать за доктором? В имении хороший доктор, даром что немец…

    – Да доктор здесь уже ни к чему. Что немец, что швейцарец. Все, Ольга Ивановна. Это – рубеж. А потому все усилия будут бессмысленны и напрасны…

    Его речь звучала гладко и свободно, совершенно не по-мужицки, и Ольга окончательно уверилась, что имеет дело с человеком, в некотором смысле деревне абсолютно чужим. В голове у нее завертелись реальные истории и полусказочные россказни о блестящих гвардейцах, ставших деревенскими отшельниками, о титулованных дворянах, растворившихся в коловращении простой жизни, как тут было не вспомнить о легенде, согласно которой не кто иной, как сам государь император Александр Павлович не скончался своей смертью в Таганроге, а в облике лапотного мужика ушел бродить по Руси…

    Что бы там ни было и как бы дело ни обстояло, в одном можно быть уверенным твердо: у Сильвестра не было ни малейшего сходства с государем императором Александром Павловичем.

    – Подойдите поближе, – сказал Сильвестр, и Ольга послушно приблизилась. – Ну что же, Ольга Ивановна… Высмотрел я вас, уж простите…

    – Господи, за что?

    – За все, – загадочно произнес мельник. – Возможно, я поступаю плохо, но, цинично выражаясь, в моем положении с моим прошлым за спиной о совести рассуждать как-то и смешно… Грехом больше, грехом меньше – какая, в сущности, разница… Потому что ведь есть в вас что-то, угрызения совести заглушающее…

    – Да о чем вы?

    Везло ей сегодня на бредящих – только что Бригадирша, а теперь и этот…

    Глаза Сильвестра странно поблескивали, как освещенные изнутри синие стекляшки.

    – Не зря ж говорится – на кого Бог пошлет, – сказал он внятно и словно бы чуточку насмешливо.