Пока я выслушивал доклады, санитары стояли рядом и смотрели на меня. Я посмотрел на Анта. Он пожал плечами, махнул рукой.

— Убирать? — спросил санитар.

Я промолчал. Санитары поставили носилки на мостовую, стали перекладывать на них тело.

— Ты его обыскал? — спросил Ант.

— Только внутренние карманы.

— Подождите. — Прежде чем санитары унесли Горбачева, Ант тщательно выполнил не очень приятную, но необходимую процедуру: еще раз обыскал карманы брюк и пиджака. Но кроме того, что ожидалось — носового платка и двух ключей на брелоке, — там больше ничего не нашлось.

Естественно, мы должны были тут же сообщить обо всем происшедшем Сторожеву. Наверняка, впрочем, Валентиныч уже знал обо всем, что случилось на перекрестке в ста с небольшим метрах от входа в управление. Звонок дежурного в нашу комнату был только потому, что Горбачев вышел от Пааво. Сразу же после звонка к нам дежурный обязан был поставить в известность о случившемся начальника отдела. Поэтому, дав указание начальнику оперативной группы младшему лейтенанту Лёне Ковальчуку составить подробный и тщательный отчет, я посмотрел на Пааво. Ант, естественно, понял, что значит этот мой взгляд, и мы двинулись в управление.

Когда мы вошли в кабинет, Сторожев сидел за столом. По своей привычке — а вовсе не потому, что его, скажем, что-то волновало, — он постукивал по накрывавшему стол стеклу кончиком карандаша. Кивнул: садитесь. Выслушал подробный доклад — сначала Пааво. Ант отлично знал характер шефа, поэтому сейчас подробно и даже несколько нудно стал рассказывать все от начала до конца. Сначала о том, как Галя передала ему явщика, потом о том, как этот явщик выглядел в первые минуты и как сначала реагировал на первые вопросы; затем — как стал реагировать уже в ходе допроса. Сторожев выслушал доклад Анта, задал несколько обычных вопросов и повернулся ко мне. Я стал рассказывать все остальное. Я старался говорить без особых эмоций, подробно перечисляя все, что произошло, включая звонок снизу, то, как мы бежали к перекрестку, каким мне показалось положение тела, как шел опрос свидетелей, свои впечатления об этих свидетелях; потом о наших попытках определить сторону, откуда был произведен выстрел, и, наконец, впечатления от опроса участников опергруппы. Пааво положил на стол папку с протоколом допроса и сданные явщиком восемьдесят долларов, я — все, что нашлось в карманах Горбачева: паспорт, записную книжку, портмоне с деньгами, авторучку, брелок с ключами и носовой платок.

Выслушав нас, Сторожев бегло просмотрел протокол, паспорт. Полистал записную книжку. Как будто бы нашел что-то, вгляделся. Нет, отложил. Вздохнул.

— Вот что, Володя. Ты… ознакомился с бумагами, которые я тебе оставил утром?

С бумагами, которые шеф оставил мне утром. Сводка «14-В». Возможный провоз магнитного контейнера. «Норденшельд». Конечно, я с этими бумагами ознакомился. Судя по всему, этот вопрос означает — я все-таки должен буду заняться предполагаемой контрабандой.

— Сергей Валентинович, конечно. Я знал об этой сводке и раньше. Но сейчас еще раз, про себя, проработал.

— Очень хорошо. В таком случае у меня к тебе такая просьба — прорабатывай дальше. Так, чтобы к утру… да, к утру ты как можно больше знал о «Трансбалтик шип лайн», «Норденшельде» и всем, что с ними связано.

— Понял, Сергей Валентинович.

— И ты, Ант, тоже полистай, посмотри. Ну там, какие на этой линии рейсы, заходы.