Пока еще ничего не случилось, Нагарджуна просчитал, что ему следует предпринять. Жизнь, прожитая на грани. Монах слышал о таких вещах в некоторых неодобренных старшими ламами развлекательных передачах СМИ и порой задавался вопросом, на что это похоже. Теперь, когда он это узнал, пришло раскаяние. Он присоединился к Пути к Целостности, чтобы тихо медитировать, а не жить на грани риска.

Время текло безостановочно. Промежуток, вызванный сбившейся с пути глыбой, был благополучно ликвидирован, однако в результате у пилота остались считанные минуты для маневра на конечном этапе торможения. В конце концов, все сводилось к «запасу прочности»; теперь его не было.

Последние четыре камня… Крейсер сбросил скорость, и все стало значительно проще.

Следующая глыба могла появиться на радаре в любой момент…

В любой момент… любой…

Нагарджуна ощутил, как мурашки побежали по позвоночнику. Где же глыба?

Должно быть, снова возник какой-то сбой. Нагарджуна не мог знать, что один из двигателей глыбы был поврежден в кольце Юпитера. Вскоре Путь к Целостности выяснит причину, но сообщение не достигнет крейсера вовремя.

Все это уже не имело значения. Нагарджуна знал: надо действовать, полагаясь на собственные силы.

Он воспользовался промежутком, вызванным отсутствующей глыбой, чтобы просмотреть сообщения биосенсоров Мозеса. Пульс замедленный и регулярный, дыхание аналогичное, мозговые волны показывали затрудненный тета-ритм и характеристику взрывных веретен картины глубокого сна… благополучно бессознательного. Это хорошо – если что-нибудь пойдет не так, юноша ничего не поймет.

В то время как монах снимал краткие медицинские показания, компьютер отбирал лучшие варианты стратегии торможения, ибо даже эта случайность была предусмотрена. Нагарджуна надеялся, что приемлемое решение найдется, чтобы Мозес все же мог безопасно достичь «Тиглас-Пильсера».

Пришло время действовать. Заработали основные двигатели крейсера, в очередной раз вжав Нагарджуну в кресло. Неиспользованное топливо было роскошью, а импульс – единственной валютой, имеющей хождение в создавшемся положении. Пилот сохранил самый минимум топлива для того, чтобы использовать на заключительных секундах.

Две последовательно пришедшие глыбы попали в невод и сделали свое дело. Хрупкое суденышко было готово вернуться к расчетным операционным скоростям… Увы, топлива не осталось.

Последняя глыба…

Уравнения ясны, точны и неумолимы. Один камень не мог снизить скорость крейсера. Зато мог затормозить что-нибудь полегче.

Нагарджуна прошептал короткую молитву – не взывая, а потому только, что это помогло успокоить нервы. Он вдруг понял, что никогда полностью не принимал веру нео-Дзэн. Впрочем, теперь это не важно. Пилот знал, ЧТО должен сделать и ПОЧЕМУ. Долг перед человечеством… Не это ли имел в виду Кукушка, когда говорил с молодым монахом перед заданием? Глубокие мысли о смерти проведут любого к уникальной и священной Дхарме… Глубоки ли его, Нагарджуны, мысли…

Приближалась последняя глыба. Аварийный кокон был прикреплен прочными канатами к упругой привязи невода. Нагарджуна нажал кнопку. Пиропатроны отстрелили болты, прикрепляющие привязь к корпусу крейсера. Невод с коконом отделились от крейсера и постепенно снижались за кормой. Затем заключительная глыба ударила в невод и унесла их прочь.

Подстройка экрана была автоматической. Пилот наблюдал, как кокон исчез из поля зрения.

В заранее определенный момент невод раскрылся в последний раз, и глыба продолжила свой безразличный путь. Кокон завис в пространстве; орбитальные модули «Тиглас-Пильсера» должны были подхватить его с легкостью.