Как только она скрылась за кустами, я рванул к воротам Клавдии. Толкнул калитку и залетел во двор.

Назвать это дракой не повернулся бы язык. Отвечаю. Два мужика просто толкали и пинали друг друга. Причем, клавкин сын, держал одной рукой Андрюхин костыль, чем сильно ограничивал Переростку возможность приблизиться. Правда, и сам из-за этого не мог развернуться в полную силу. Если она, там, конечно, есть, сила.

— Эй, вы чего?! Хорош!

Я подскочил к этой парочке и принялся оттаскивать их друг от друга.

— Ворьё! — выдал вдруг ветеринар, а потом снова попытался пнуть Андрюху.

В итоге, так как я оказался между ними, он засандалил мне прямо в колено.

— Твою мать! — Было больно. Такими темпами мы отсюда вдвоем с братцем поскачем. Наперегонки.

— Сам ворьё! — не остался в долгу Переросток. Хорошо, ему пинать нечем. Итак на одной ноге прыгает. А то и оттуда бы мне прилетело.

— Да хорош, говорю! Что за бред? Славик, угомонись!

Я даже вспомнил, как зовут Клавкиного сына. Судя по всему, ветеринар явился на бой с братцем прямо из постели. Потому что из одежды нам нем были лишь семейные трусы и майка, любовно называемая в народе "алкоголичкой".

На крыльце, кстати, бестолково суетилась звезда этой ночной битвы, ее главный, идейный вдохновитель — Клавдия.

— Что происходит? Да отпусти ты костыль! — Я со всей силы дёрнул "ходулю" из рук Славика.

Тот покачнулся, разжал пальцы и, не удержавшись, по инерции, упал назад. Плюхнулся прямо на задницу.

— Ворьё! — Повторил Клавкин сын, с возмущением тыча в Андрюху. — Шляется тут ночью, присматривает, что стырить! А еще говорят, деревенские порядочнее городских!

— Да ошибся я! Ошибся! Обознался! — Переросток, заполучив свое средство для передвижения, оперся, наконец, о него, а затем принялся разыскивать второй костыль. Прыгал на месте и крутил головой в разные стороны, как дурачок.

Пропажа обнаружилась в стороне от основного места событий. Валялась рядом с воротами. Наверное, в процессе столкновения интересов Андрюхи и ветеринара, последний ухитрился вырвать одну ходулю и отшвырнуть ее.

— Обознался? Чем? Двором? Совсем с головой плохо? — Славик поднялся на ноги.

Ясное дело, добрее он не стал от того, что почти голым задом, трусы — такое себе защита, отирает родной двор.

— Да. Действительно. Что ж ты так, Андрей. Внимательнее надо быть. Порядочные люди спят давно. — Заявила Клавдия. На братца она смотрела с выражением лица, типа, "не пали контору."

Но момент был точно не подходящий для двойных смыслов и намеков. Переросток, разгоряченный боем со злым драконом в лице Славика, который охраняет его, прости Господи, принцессу, не услышал в интонации продавщицы подтекста, и принял сказанные Клавдией слова за чистую монету.

— А-а-а-а-а-а… Чего это я?! Порядочные люди, значит... Хорошо! — Братец крутанулся на месте, причем, реально крутанулся, на одной ноге, а потом рывками поскакал в сторону калитки.

— Ты это... ты его врачу покажи. Психиатру. — Сказал ветеринар с абсолютно серьезным выражением лица. — Слышу, во дворе кто-то шебуршит. Думал, может кошка. Встал, подошёл, смотрю. А тут в окно стук. И голос что-то бубнит про тоску в сердце. Наверное, меня заметил, стал выкручиваться. Или что там у него в голове, понятия не имею. Точно не мозги. Это хорошо, в материной комнате я сегодня спал. А если бы она сама? Напугал бы этот придурок ее. Куда он хотел попасть, не пойму... Деревню знает хорошо. Каждый угол. Обознался …Как можно было обознаться?

Продавщица посмотрела на сына и вздохнула. Очевидно, Переросток, который бубнил бы ей под окном о своих страданиях, точно вызвал бы у Клавки много чувств.