— В смысле, дружили? Как-то не похоже на друзей.

— Так они и не друзья. Чего ты плетешь? Наташка — баба. А Федор — мужик. Какая дружба? Скажешь тоже. Вон, знаешь, как говорят? Гусь свинье не товарищ. — Растолковывал мне Андрюха.

— Не надо про гусей… Ты сам сказал, что дружили.

— Вот ты тупой! Не дружили, а дружили! — Братец откровенно начал раздражаться. Будто его бестолковость — моя вина. Умрёшь со смеху.

— Слушай, ты нормальный вообще? Видишь небо? — Я ткнул пальцем вверх, — Вот оно не синее, а синее. Понятно? Нет? Аа-а-а-а… Ну, и мне не понятно. Прикинь?

— Жорик… не знаю, как у вас в городе это называется, у нас, когда парень и девушка нравятся друг другу, то они дружат. А дружить, как ты имеешь в виду, это — вот мы с тобой… — Переросток осекся, с сомнением посмотрел на меня, понял, пример явно не очень, и тут же исправился. — Ну, вот парни дружат. Это да. Друзья. Братаны́.

Короче, путем долгого обсуждения мы пришли к тому, что здесь, в Зеленухах «дружить» — это иметь личные отношения. Людям разного пола, естественно. Даже в этом у них все через одно место.

Так вот Федор и Наташка «дружили» почти с прошлого лета. Правда, она после десятого класса поступила в техникум и умчала в город, а Федька, который был старше на четыре года, соответственно, исполнилось ему двадцать три, уже работал комбайнером в селе. Девчонку он присмотрел давно, но ждал, пока та окончит школу, а то, как сказал Андрюха, председатель ему быстро бы намотал яйца на шею. Отсюда я сделал два вывода. Первый — сильно Николаич к будущему зятю не благоволит, а из рассказа Андрюхи выходило, Федор имеет самые серьезные намерения. Второй — Николаич человек опасный, яйца в его присутствии надо беречь. Особенно, если узнает о моем интересе к дочке. Потому что я серьезных намерений точно не имею.

— Федька бесится, конечно, что Наташка от лета до лета далеко, а вокруг нее крутятся всякие городские ослы, но поделать ничего не может. — Рассказывал Переросток, топая по дороге.

— А она сама?

— Что она? — Не понял с первого раза Андрюха.

— Ну… она прям, типа, с ним? Любовь-морковь? Все дела?

— Да хрен его знает. Федька-то за ней года три, как хвостом вьется. Сейчас Наташке девятнадцать? Ну, да. Три года и есть. Сначала просто ходил, вздыхал, со стороны смотрел. Мы с него просто поражались. Характер у Наташки всегда был боевой. Не сорвешься. Долго она его промурыжила. Это уж прошлым летом, как выпускной прошел, разрешила, значит, Федьке, вроде как, знаки внимания проявлять.

— Разрешила? — Я хохотнул, представляя, как кто-то из телок «разрешил» бы мне «ухаживать». Кто бы ещё спрашивал этого разрешения.

— Ну, да. — Братец, естественно, сарказма в моем голосе не услышал. — Федька теперь думает, как бы ему в город смыться по осени, чтоб Наташку одну не бросать. А кто ж его отпустит? Он и тут нужен. Я вот тоже училище окончил и вернулся.

Судя по интонации, последнему факту Андрюха был не сильно рад.