— Череп совсем съехал — лениво заметил парень с чисто выбритой головой и чёрными кругами вокруг глаз своей спутнице с кольцами в нижней губе и в носу. Та хихикнула. Череп, тем временем, раскрыл чёрную книжицу, и, с книжкой в одной руке и церемониальным кинжалом — в другой, начал что-то зачитывать вслух. Перед ним на свёрнутой могильной плите, в кривоватой красной пентаграмме, окружённой горящими свечами, дрожала привязанная чёрная кошка.

— Быстрей бы уж завязывали с этой лабудой и переходили к интересному — поморщился бритый, хищно поглядывая на свою спутницу; та снова хихикнула. Однако в этот момент через кладбище словно пронёсся порыв холодного ветра, и из глоток собравшихся вырвался дружный вздох: руки Черепа и предметы в них окутались багровым сиянием. Кинжал опустился, брызнула кровь; по лезвию кинжала пробежала дорожка инея. С лезвия — на кошачий трупик, с него — на камень надгробия… Иней покрыл начерченную кровью пентаграмму, но наружу ограничивающего её круга не выходил. Меж тем трупик кошки, похоже, съёживался; ещё… ещё… и внезапно взорвался. Череп отдёрнулся, но замёрзшее кровавое крошево, как и иней, не сумело покинуть пределы круга, в который была вписана пентаграмма. Через несколько секунд крошево растворилось в воздухе, а на его месте появилось НЕЧТО. В толпе раздался истерический всхлип, кто-то попятился.

— ПОКЛОНИТЕСЬ! — грозно проревел Череп. — ПОКЛОНИТЕСЬ ГОСПОДИНУ!

Понедельник, день, то же место. По кладбищу, принюхиваясь, ходит невысокий парень в очках и время от времени задумчиво потирает подбородок. Через несколько минут подобного осмотра он кивает себе и покидает кладбище.

— Привет снова, Череп — произнёс незнакомый голос сзади. Хотя нет, теперь уже знакомый… — Как я и думал, мы увиделись снова.

— Что… что вы от меня хотите? — вздрогнув, пробормотал он.

— Я хочу дать совет. Ты приносишь неправильные жертвы, Череп. Ему не нужна кровь, ему нужно нечто другое…

— Что? — спросил Череп, поскольку от него явно ожидали этого вопроса.

— Страх. Приноси ему жертву страха…

Снова кладбище, и снова ночь. Церемония в самом разгаре. "Паствы" явно прибавилась, но атмосфера изменилась. Теперь над толпой довлеет возбуждение, но в то же время напряжённость и страх. Наконец, призыв завершён… НЕЧТО, появившееся в пентаграмме, гораздо больше, чем в первый раз, поэтому и пентаграмма существенно больше размером и начерчена уже на земле.

— Введите послушника! — торжественно произносит Череп, и его помощники под руки подводят к пентаграмме парня с плотной чёрной тканью на голове. Одним движением ткань сдёргивается, и лицо послушника оказывается прямо напротив того, что заменяет лицо тому НЕЧТО, что ворочается внутри пентаграммы. Послушник открывает рот, но из него не вырывается ни звука; парень обмякает, продолжая смотреть вперёд. НЕЧТО в пентаграмме начинает раздуваться, огонь расставленных вокруг свечей колеблется… и свечи разом гаснут. НЕЧТО грузно вываливается из своей тюрьмы и ползёт к толпе, жадно впитывая визги и вопли ужаса. Кто-то убегает, но большинство, парализованные опустившимся на них чёрным облаком ужаса, неспособны даже пошевелиться. НЕЧТО пиршествует, и безформенная туша распухает и раздувается на глазах.

— Ну, пожрал и хватит — раздаётся чей-то неуместно спокойный голос. — Так и лопнуть недолго.

Туша инфернала дёргается, и контуры предметов вокруг словно расплываются. Земля на могилах начинает дрожать.

— Ну-ну… Не шали! — строго произносит тот же голос, и из-за дерева выходит его обладатель: знакомый парень в очках.