— Ты уже отстрелялась?

— Нет, я вечерница. Еще одна пара.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Английский, — сказала Рада. — Дурацкий английский.

Он засмеялся.

— Почему дурацкий?

— Я и так его всю жизнь учу. Даже в Англии год жила. Нет бы дали что-нибудь новенькое: почитали бы хорошую книжку в оригинале. Нет, одни бесконечные времена и тесты.

— Ясно.

Он немного смутился. А, может, ей просто показалось.

— Ты чего?

— Да нет, ты права. Грамматические тесты достанут кого угодно, — он улыбнулся.

А он милый, подумала Рада. Темные волосы, падающие на лоб, широкая улыбка. Даже очки не делали его похожим на ботаника. Одет, конечно, немного старомодно: рубашка, застегнутая на все пуговицы, бежевая куртка «здравствуй, молодость», портфель… Теперь уже мало найдешь студентов, которые бы так одевались. Но что поделать — филолог. Ей даже показалось, что он выглядит немного старше. Хотя в таком освещении мало что можно было понять наверняка.

Она глянула на часы.

— Вот черт! — и спохватилась. — Мне пора.

— Ну, давай тогда.

Рада взяла кофе и попыталась допить его залпом, но обожглась.

— Чччерт! — снова вскрикнула она. — Ладно, я побежала! — она выкинула стаканчик, и побежала на пару.

Она не любила опаздывать, а тут еще все валилось из рук: растрепанная, раскрасневшаяся, с большим шарфом и неудобной сумкой… Слава Богу, преподавательница еще не пришла, она всегда встречала опоздавших ехидными замечаниями.

Народу было мало, семестр только начинался, половина не вернулась из отпусков, да и заметная часть тех, кто мужественно предстал пред Всевидящим Оком Альма-матер в срок, все же безвольно капитулировала после философии. Рада уселась за свободную парту, поближе к стене, чтобы уютно устроиться и иметь возможность пребывать в сладкой полудреме, не расшибив лоб об стол.

В аудиторию вошла староста курса с не менее организованной подругой, разместилась на первом ряду и сообщила сенсацию первого учебного дня.

— Александра Вячеславовна уволилась!

— Пары не будет? — спросил кто-то после ахов-вздохов.

— О, еще как будет, — староста Зоя картинно поджала губы. — Кажется, аспирант. Вечно в учебке вечерникам подсовывают, кого попало. А на дневном уже три года один и тот же препод.

— Да ладно, наплевать, все равно без толку….

— Нет, ну, правда. Мы что для них, второго сорта? Пожаловаться, что ли…

— А новый-то кто?

— Какой-то мужик. Мне в учебке сказали — Романов то ли Александр Иванович, то ли Александр Николаевич…. Не помню точно.

— Александр Николаевич, — сказал с улыбкой молодой преподаватель, закрывая за собой дверь. — Александр Николаевич Романов, будем знакомы. Теперь я буду вести у вас английский язык.

Зоя покраснела и нарочито усердно стала искать в сумке ручку. Казалось, Романов был доволен произведенным эффектом, и, продолжая широко улыбаться, положил портфель на учительский стол. Он обвел взглядом аудиторию и обнаружил, что покраснела не только Зоя. У стены сидела Рада, и весь вид ее говорил о желании немедленно провалиться на месте.

Романов, будь он неладен, улыбнулся еще шире.

— Good evening! — сказал он, глядя прямо на нее, и подмигнул.

— Good evening, — буркнула та и беззвучно выругалась.

Надо же! Кто мог подумать, что тот милый парень с салфетками не только окажется их новым англичанином, так еще и выставит ее полнейшей идиоткой перед всем курсом.