– Да, принесите, – сказала Маргарет и стала тянуть его за руку. – Принесите! – Она еле оторвала его от кушетки и вытолкнула за дверь.

– Но позвольте, – успел только возмутиться он, когда дверь перед его носом закрылась.

Этот ветеринар проговорил мне всю мигрень – я словно прокрутил её на быстрой перемотке и сам не заметил, как она прошла. Может, опять его пригласить…

– Он не говорил, в какой гостинице остановится? – спросил я.

– Ещё чего не хватало, – фыркнула Маргарет.

– Жаль, я бы хотел с ним поболтать…

Марго посмотрела на меня с недоверием, но, видно, списала всё на болезнь.

– Ты сможешь найти его по амбре, – сказала она.

Море штормило ещё пару часов; оно билось о борт корабля, креня трескучее судно, качало каюту и нас вместе с ней. Там за стенкой качался ветеринар, он нещадно бился о смежную стену и каждый раз проклинал чью то мать. Мы держали скользящие стулья, подпирали собою кровать. Вскоре всё подозрительно стихло – так же резко, как и началось.

Поднявшись на мокрую палубу, мы увидели изнемогших матросов и такого же уставшего кэпа. Туман рассеялся. Показался остров с призраками еле заметных домов. Во многих уже погасили свет. На нас смотрел старый маяк из красно белого камня; он звал своим дымчатым светом, будто приглашая к себе. У берега – скопище лодок и яхт; они покачивались и шумели, тесня и толкая друг друга. Шторм дошёл и до здешних мест. Вскоре мы спустились на берег.

3 глава

Маргарет выбрала номер с видом на залив и лес из мачт. От берега уже отчалила пара бермудских парусников; они покачивались на воде, оставляя дыру в стройной шеренге пришвартованных яхт.

Сегодня я решил не будить её и потому ещё ночью отключил будильник. Незачем ей просыпаться так рано. Сегодня мигрень убивала только меня одного, а Маргарет, укутавшись в льняное одеяло, сверкала из под него розовыми пятками, то показывая, то пряча их.

Вода медленно стекала горячим водоворотом в проржавевший сток, оставляя лишь облако пара под слезящимся потолком. Просидев ещё с полчаса в остывающей ванне, я оделся и спустился вниз. Консьерж дремал, телевизор за стойкой вещал об утренних новостях. Я решил прогуляться по порту, пока толпы туристов не заполонили все улицы.

Не успел я дойти до дверей, как услышал шевеление в холле. Так и есть, за одним из диванов торчали чьи то ботинки, чёрные, лакированные, с развязанными шнурками, что чёрными пиявками расползлись по плитчатому полу; дальше такие же чёрные носки и задранные брючины, постыдно оголяющие волосатые мужские ноги.

Точно, это был он.

– Месье, – я подошёл ближе, – месье, вставайте. – Слегка задел его ногу.

Он поморщился и приоткрыл один глаз.

– Что такое?

– Вы что, заснули в холле?

– О, – ветеринар приподнялся на локте, – мой дорогой друг… Как ваша мигрень?

– До вечера я от неё свободен.

– Это не может не радовать. Не так ли?

– Вы же знаете, что спите посреди холла? – уточнил я, оглядываясь по сторонам.

– Ну и что? – Мой новый знакомый протёр глаза. – Этот, за стойкой, ведь тоже спит…

Указав на консьержа, он принял сидячую позу и стал медленно, вдумчиво зашнуровывать ботинки.

– Почему вы не поднялись в номер?

– Вы представляете, какая незадача… Этот, пардон, идиот, сказал, что я здесь не живу. – Он встал и начал отряхивать штаны. – Этот дурень сказал, что все номера уже заняты, и тот, который был якобы моим, – в том числе. Он так и сказал «якобы ваш», как будто я вру.