— Чего тебе здесь нужно, подлец?

— Это засада! — кричал мэр, пытаясь отворить дверь, но, как потом оказалось, Саверия по приказанию бандитов заперла ее снаружи.

— Добрые люди! — сказал Брандолаччо. — Не бойтесь меня: я вовсе не такой черт, каким кажусь с виду. У нас нет никакого злого умысла. Господин префект, я ваш покорнейший слуга… Осторожнее, поручик, а то вы меня задушите… Мы пришли сюда как свидетели. Ну, патер, говори ты: у тебя язык без костей.

— Господин префект, — сказал лиценциат, — я не имею чести быть с вами знакомым. Я Джоканто Кастрикони, более известный под именем патера. Теперь вы понимаете, с кем имеете дело? Синьора, которую я также не имел счастья знать, передала мне просьбу сообщить ей, что мне известно о некоем Томмазо Бьянки, вместе с которым я сидел три недели тому назад в тюрьме в Бастии. Вот что я могу вам сказать…

— Не трудитесь, — сказал префект, — я не желаю слушать такого человека, как вы… Господин делла Реббиа, я все еще хотел бы думать, что вы ни при чем в этом гнусном заговоре. Но хозяин ли вы в своем доме? Прикажите отпереть эту дверь. Вашей сестре, может быть, придется отдать отчет в ее странных сношениях с бандитами.

— Господин префект! — воскликнула Коломба. — Удостойте выслушать, что скажет этот человек. Вы здесь затем, чтобы оказать всем правосудие, и искать правду — ваша обязанность. Говорите, Джоканто Кастрикони.

— Не слушайте его! — закричали хором трое Барричини.

— Если все будут говорить разом, — сказал бандит, улыбаясь, — то мы друг друга не поймем… Этот Томмазо, о котором идет речь, был в тюрьме моим товарищем — не другом. Его часто там посещал синьор Орландуччо.

— Это ложь! — закричали разом оба брата.

— Два отрицания равны утверждению, — холодно заметил Кастрикони. — У Томмазо были деньги; он ел и пил в свое удовольствие. Я всегда любил хорошо поесть (это еще не худший из моих недостатков) и, несмотря на то, что мне было противно общаться с этим негодяем, я много раз позволял себе обедать с ним. В благодарность я предложил ему бежать со мною… Одна малютка… к которой я был благосклонен… доставила мне средства для этого… Я не хочу никого компрометировать… Томмазо отказался, он объявил мне, что он за себя не боится, что адвокат Барричини просил за него всех судей, что он выйдет из тюрьмы белее снега и с деньгами в кармане. Что касается до меня, то я решил подышать свежим воздухом. Dixi.

— Все, что сказал этот человек, от первого до последнего слова, ложь, — решительно повторил Орландуччо. — Если бы мы были в чистом поле, каждый со своим ружьем, он не говорил бы так.

— Вот это уж глупо! — воскликнул Брандолаччо. — Не ссорьтесь с патером, Орландуччо.

— Да выпустите ли вы меня наконец отсюда, господин делла Реббиа? — сказал префект, топая от нетерпения ногой.

— Саверия, Саверия! — кричал Орсо. — Отвори дверь, черт тебя возьми!

— Минутку, — сказал Брандолаччо. — Уходить надо сперва нам. Господин префект, когда люди встречаются у общих друзей, то, по обычаю, дают друг другу полчаса перемирия.

Префект бросил на него презрительный взгляд.

— Слуга всей честной компании, — сказал Брандолаччо. И, вытянув горизонтально руку, он приказал своей собаке: — Ну, Бруско, прыгни в честь господина префекта.