— Я забыл его, Орс Антон, — сказал матрос. И он сейчас же начал голосить во всю мочь песнь пресвятой деве.
Мисс Лидия рассеянно слушала ее и больше не беспокоила певца, пообещав себе, однако, узнать потом разрешение загадки. Но ее горничной, флорентинке, понимавшей корсиканское наречие не лучше своей госпожи, также очень хотелось узнать ее, и, прежде чем мисс Лидия успела толкнуть ее локтем, она обратилась к Орсо:
— Господин капитан, что это значит — сделать rimbecco?
— Rimbecco! — повторил Орсо. — Это значит нанести смертельное оскорбление корсиканцу; это значит упрекнуть его в том, что он не отомстил за себя. Кто вам говорил о rimbecco?
— Вчера в Марселе, — торопливо ответила мисс Лидия, — хозяин галиота употребил в разговоре это слово.
— А о ком говорил он? — оживленно спросил Орсо.
— О! Он рассказывал нам старую историю… из времен… да, кажется, он говорил о Ванине д'Орнано.
— Смерть Ванины, я думаю, не внушила вам любви к нашему герою, храброму Сампьеро?
— Но разве вы находите, что тут было геройство?
— Его преступление оправдывается дикими нравами того времени. А кроме того, Сампьеро вел смертельную борьбу с генуэзцами; какое бы доверие могли иметь к нему земляки, не накажи он женщину, хотевшую вступить в сношения с Генуей?
— Ванина, — сказал матрос, — ушла без позволения мужа; Сампьеро хорошо сделал, что свернул ей шею.
— Но ведь она пошла к генуэзцам вымолить помилование мужу для его же спасения, из любви к нему.
— Просить о его помиловании значило унизить его! — воскликнул Орсо.
— А он ее убил! — продолжала мисс Невиль. — Какое он чудовище!
— Вы же знаете, что она просила у него, как милости, смерти от его руки. Неужели, по-вашему, Отелло тоже чудовище?
— Большая разница! Он ревновал, а Сампьеро действовал из одного тщеславия.
— А ревность, разве это не то же тщеславие? Это — тщеславие из-за любви; быть может, вы извиняете ее ради этой причины?
Мисс Лидия бросила на него исполненный достоинства взгляд, и, обратясь к матросу, спросила его, когда галиот придет в порт.
— Послезавтра, если ветер не перестанет, — сказал он.
— Мне хотелось бы уже видеть Аяччо; это судно мне надоело.
Она встала, взяла под руку горничную и прошла несколько шагов по палубе. Орсо остался стоять у руля, не зная, провожать ли ее или прекратить этот разговор, который, казалось, сделался ей несносным.
— Хорошенькая девушка, клянусь кровью мадонны! — сказал матрос. — Если бы на моей койке все блохи были такие, как она, то я не жаловался бы, что они кусаются!
Мисс Лидия, может быть, услышала эту наивную похвалу своей красоте и рассердилась на нее, потому что она почти тотчас же сошла в свою каюту. Скоро ушел и Орсо. Как только он скрылся с палубы, вышла горничная и подвергла моряка допросу, после которого сообщила своей барышне следующее: ballata, прерванная появлением Орсо, была сочинена на смерть его отца, полковника делла Реббиа, убитого два года тому назад. Матрос не сомневался, что Орсо возвращался на Корсику, как он выразился, чтобы сделать вендетту, и утверждал, что скоро в местечке Пьетранера увидят сырое мясо. В переводе это народное выражение значило, что синьор Орсо предполагал убить двоих или троих, подозреваемых в умерщвлении его отца, которые, правда, находились по этому делу под следствием, но потом были обелены, потому что судьи, адвокаты, префект и жандармы держали их руку.
— На Корсике нет суда, — прибавил матрос, — и, по-моему, доброе ружье стоит дороже советника королевского суда. |