— Ах, Коломба, — отвечала мисс Лидия, улыбаясь, несмотря на свое смущение. — Вы выдали меня, а я так доверяла вам!

Коломба обняла ее за талию и поцеловала в лоб.

— Моя маленькая сестричка, — сказала она тихонько, — вы меня прощаете?

— Приходится простить, моя строгая сестра, — ответила Лидия, возвращая ей поцелуй.

Префект и королевский прокурор остановились у помощника мэра, и полковник, сильно беспокоясь за дочь, в двадцатый раз пришел к ним узнать, нет ли о ней какого-нибудь известия, когда стрелок, отряженный сержантом в качестве вестового, доложил о лютой битве с бандитами, битве, в которой, правда, не было ни убитых, ни раненых, но зато были захвачены котел, piloni и две девушки, по уверению стрелков, любовницы или шпионки бандитов. С такой рекомендацией появились под конвоем две пленницы. Можно представить себе сияющее лицо Коломбы, стыд ее подруги, удивление префекта, радость и изумление полковника. Королевский прокурор не мог лишить себя злорадного удовольствия учинить мисс Лидии нечто вроде допроса и прекратил его, только приведя ее в совершенное смущение.

— Мне кажется, что мы можем выпустить их на свободу, — сказал префект. — Эти девицы прогуливались в хорошую погоду — ничего не может быть естественнее; случайно они встретили милого молодого раненого — тоже ничего нет естественнее.

Потом он обратился к Коломбе:

— Синьора, вы можете уведомить вашего брата, что его дело приняло лучший оборот, чем я надеялся. Вскрытие трупов и показание полковника доказывают, что он только защищался и что во время схватки он был один. Все уладится, но нужно, чтобы он скорее покинул маки и дал себя арестовать.

Было около одиннадцати часов, когда полковник, его дочь и Коломба сели за остывший ужин. Коломба ела с большим аппетитом, насмехаясь над префектом, королевским прокурором и стрелками. Полковник ел молча, все время смотря на дочь, которая не поднимала глаз от тарелки. Наконец мягко, но серьезно спросил по-английски:

— Лидия, ты дала слово делла Реббиа?

— Да, папа, сегодня, — ответила она краснея, но твердо.

Потом она подняла глаза и, не замечая на лице отца никаких признаков гнева, кинулась к нему в объятия и поцеловала его, как делают в подобных случаях благовоспитанные девицы.

— В добрый час! — сказал полковник. — Он славный малый; но, черт возьми, мы не будем жить на его проклятой родине, или я не дам своего согласия.

— Я не понимаю по-английски, — сказала Коломба, смотревшая на них с крайним любопытством, — но я держу пари, что угадала, о чем вы говорите.

— Мы говорим, — отвечал полковник, — что заставим вас уехать в Ирландию.

— Хорошо, я согласна: и я буду surella Colomba. Так, полковник? Ударим по рукам?

— В таких случаях целуются, — сказал полковник.

Глава двадцатая

Через несколько месяцев после двойного выстрела, повергшего в смятение общину Пьетранеры (так писали газеты), молодой человек с левой рукой на перевязи выехал после полудня из Бастии и направился к деревне Кардо, известной своим фонтаном, который летом доставляет превосходную воду изнеженным жителям города. Его сопровождала молодая женщина, высокого роста и замечательной красоты, верхом на маленькой вороной лошадке, которая привела бы знатока в восторг своей резвостью и своими статями, но у которой, к несчастью, по странной случайности, было разрезано одно ухо. В деревне молодая женщина проворно спрыгнула на землю, помогла своему спутнику слезть с лошади и отвязала от луки своего седла довольно тяжелые переметные сумки.