— Отлично, — сказал Де Паоло, думая про себя, а пока он нас задерживает, мы должны найти какие-то другие способы проникнуть на «Остров номер 1». Нашим разведслужбам придется где-то найти способного агента, надежного человека…

— Я хотел бы поднять другой вопрос, — сказал Уильямс. — Тот который хотел обсудить как я знаю полковник Руис.

— Об Освободителе? — спросил Мальков.

Американец поднял брови.

— Он вызывает неприятности и в России?

— Даже в пролетарском раю есть сбившиеся с пути молодые люди считающие что насолить окружающим это очень романтично, — ответил пожав плечами Мальков. — У нас было несколько инцидентов… ничего серьезного, мелкие диверсии.

Де Паоло прислушался к ним. Даже хотя он чуть ли не целое поколение не видел своей родной Бразилии, его постоянно бомбардировали новостями об Освободителе. Хорезмский вождь, разбойник, подпольщик — революционер, бунтовщик против серой авторитарности и одинаковости Всемирного Правительства.

— Мы кажется осаждены движениями против нас как из космоса так и из подполья, — тихо проговорил Де Паоло. Никто не рассмеялся.

— Освободитель не предмет для шуток. Он не просто какой-то прячущийся в горах подпольный Робин Гуд, — сказал Уильямс основательно перемешивая метафоры. — Даже городские партизаны — Подпольная Революционная Организация Народа — смотрят на него как на своего рода духовного вождя.

— Он становится символом свободы и вызова властям во многих частях Африки, — добавил Бовето. — Группы ПРОНа сильно восхищаются им.

— Дело обстоит еще серьезней, — сказал Чжу. — Подпольная Революционная Организация Народа это пестрая смесь юнцов недовольных обществами в которых они живут. Действия их были насильственными, но нескоординированными. Слабый рой комаров, больше досадный чем опасный. Юные бунтовщики присваивающие себе романтические имена, такие как Шахерезада. Но если они присоединятся к Освободителю и станут дисциплинированной всемирной силой, то ПРОН может стать нашествием ядовитых ос.

— Чепуха, — отрубил Мальков, — Освободитель немногим больше чем романтическая легенда. Он представляет себе ностальгические чувства за возвращение национализма.

— Он намного опасней этого, — не согласился Уильямс.

Дверь в конференц-зал ушла в сторону, открыв стоявшего там полковника Руиса, с пепельным лицом, покрасневшими, близкими к слезам глазами.

— Друзья мои… правительство моей страны пало. Произошел переворот. Все мои собратья-руководители расстреляны или брошены в тюрьму. А моих родных и близких держат заложниками против моего возвращения в Буэнос-Айрес.

Все кроме Де Паоло повскакали с кресел и окружили сраженного полковника. Они помогли ему сесть. Секретарь Директора принес полковнику стакан воды.

— Достаньте ему виски! — потребовал Уильямс.

— Кто сверг ваше правительство? — спросил Де Паоло, повышая голос, чтобы пробиться сквозь гул. — У нас нет никаких сообщений о каких-либо политических волнениях в Аргентине, за исключением… — голос его оборвался. Полковник Руис поднял голову.

— За исключением Освободителя.

Лицо его исказила мука потрясения.

— Верно. Да. Это он. Он взял мою страну одним ударом. Вся Аргентина — его. Много ли еще пройдет времени прежде чем к нему перейдут Уругвай и Чили? Сколько еще пройдет времени прежде чем настанет очередь Бразилии?

Джамиль аль-Хашими сидел в бесстрастном молчании в своем лимузине с кондиционером и следил как сотрудники его службы безопасности расходятся веером во всех направлениях по вертолетной площадке.