Нежа как ни в чем не бывало ела мороженое.

– А ты бы, – продолжал он, указав на Зиппа, – ты бы зажаривал врагов до хрустящей корочки! Или хотя бы шашлыки нам готовил!

Зипп испуганно втянул голову в плечи.

Ну а ты! – Зенгель с тоской взглянул на Марика. – Твой предок – самый ужасный в мире злодей. Да одно его имя наводило на людей такой страх, что все боялись его спрашивать. А ты, славный потомок, только и думаешь что о каком-то цирке.

– Не о каком-то, а о самом лучшем в мире! – насупился Марик.

– Бездари! – продолжал причитать Зенгель. – Неумехи. Даже хуже! Гораздо хуже! Вы все… – он выдержал театральную паузу, – вы все добрые!

В лабиринте зашептались.

– Да как вы смеете?! – возмутилась Ада. Она вышла в центр зала и подбоченилась, – мы старались как могли!

– Да и детишки визжали как оглашенные, разрази меня гром! – добавил Кэп.

– Визжали, да не все! – нахмурился Зенгель. Он снял очки и подышал на темные стекла. Затем принялся протирать их огромным носовым платком. – Был один мальчик, который только смотрел на вас и молчал, как будто ему совсем не страшно. Ведь так, Ма-а-арик?

Марик опустил голову. Он не любил пугать детей. Он, говоря по правде, ненавидел пугать детей даже больше, чем холодную манную кашу. Но до сегодняшнего дня ему всегда легко удавалось напугать ребенка. Видимо, пугашки были подвержены магическому воздействию, потому что дети убегали при одном только их виде. Даже если пугашки не делали ничего плохого. Да даже если делали хорошее – например, раздавали конфеты. Но на этот раз… на этот раз мальчик не испугался.

– Мы не виноваты! – упрямо заявил Марик. – Мы все делали как обычно. Это с этим ребенком что-то не…

– Цыц, – перебил его Зенгель.

– Да я вообще не понимаю, зачем мы их пугаем?! – взорвался Марик. – Ну дети и дети, пусть себе живут!

Зенгель так разозлился, что подскочил со стула и начал ходить из одного угла комнаты в другой, размахивая длинными костлявыми руками.

– Зачем? ЗАЧЕМ?! – завыл он. – Да это же наш священный долг! Сейчас, сейчас. – Он остановился и принялся хлопать себя по пальто, пока наконец не достал из внутреннего кармана старый свиток. Начал его разворачивать, но тот все время сворачивался обратно.

– Я сплю! – заявил свиток и для убедительности даже зевнул.

– Нет, не спишь! – Зенгель снова попытался его развернуть. На этот раз свиток поддался, а потом резко закрутился и ударил Зенгеля по пальцу.

– Ай! – закричал Зенгель.

– Спокойной ночи, – пробормотал свиток.

– Мне нужно доказать этим мелким бездельникам, что пугать детей – их священный долг! – голос Зенгеля стал почти умоляющим. Но свиток определенно не собирался его слушать.

– Не для того меня создавали древние колдуны, чтобы я что-то кому-то доказывал, – протянул он, зевая, – вот если бы ты захотел скормить мне пару чернильных баночек… желательно с каким-нибудь ароматизатором, ням-ням, – свиток слегка открылся. – Впрочем, раз твои вопли и мольбы все равно меня разбудили, я, пожалуй, снизойду до вас, бездарей, и отвечу на вопрос.

Он откашлялся.

– Итак, зачем маленькие потомки злодеев, которые называются пугашками, должны доводить детей до слез, криков и икоты? Где-то это у меня было. Глава… глава четырнадцать, параграф три. А, вот оно.