– А кто его просил лезть не в свое дело? – глядя куда-то в пространство, спросил Оболенский непонятно у кого. – Стоял бы себе смирнехонько в сторонке, блеял бы на камеру, никто бы его и не тронул. Кому он нужен-то?

– Так эти… Что нам по пояс… – Лунев из последних сил сдерживался, чтобы не захохотать в полный голос. – Ему вообще без надобности! Он же больше языком работает. Ему и голову можно отбить – хуже не будет.

– Ладно! – махнул рукой Михайлов. – Вам все хиханьки, а у меня… Короче, Максим, ты можешь ехать домой.

– Игорь, я должен работать по этому делу. – Оболенский говорил уверенно, убежденно. – Ни ты, ни эти… – похлопал он себя по плечу, – никто не отстранит меня от этого.

– Ага, – тяжело вздохнул Игорь. – Бунт на корабле. И что вы мне прикажете с вами делать, господин майор?

– Игорь, ты пойми, для наших Зинаида Григорьевна – всего лишь очередной труп, – неожиданно горячо заговорил Максим. – Один из многих. Для меня же – тетя Зина. Я с Витькой Малышевым в одном классе учился. Отец и мать тогда за границей работали, я у деда жил. Здесь, в Красногорске. Бабушка уже умерла к тому времени, так тетя Зина мне и мать, и бабушку заменила. Да и отца, по большому счету, тоже.

В кабинете Михайлова установилось неловкое молчание. Оболенский никогда не отличался склонностью к словоблудию. Да и в свою личную жизнь старался никого особо не посвящать. Даже Михайлова, с которым они дружили. И то, что он вдруг разговорился, чуть приоткрыл створки раковины, за которыми прятался все это время, уже говорило о многом.

– А почему бы и нет, – первым нарушил затянувшуюся паузу Лунев. – Отстранен – не значит уволен. А нам в этом деле толковый опер, которого по сторонам дергать не будут, очень даже пригодится.

– Но он ведь, получается, лицо, лично заинтересованное в исходе дела, – продолжал сомневаться Михайлов. – И по закону…

– Вот только не говорите мне про закон! – всплеснул руками Лунев. – Вы прекрасно знаете, коллега, как в нашей замечательной стране соблюдаются законы. Пусть не рисует в дело официальных документов – никто и знать не будет о его участии!

– Ладно, Максим, – решительно рубанул ладонью воздух Игорь. – Разрешить тебе работать официально, сам понимаешь, я не могу, не мной приказ подписывался. Но и запретить…

– Кто закреплен из следствия? – Оболенский развернулся к Луневу.

– Ну… Возглавлять группу буду я, – ответил Андрей. – Дело громкое, резонансное. Скандальное – не без этого. Непосредственно расследовать будет Даша Шелест.

– Дарья Борисовна? – зачем-то уточнил Оболенский.

– Она самая, – подтвердил Лунев.

– Где она сейчас?

Лунев и Михайлов, не сговариваясь, глянули друг на друга и синхронно, в один голос, хмыкнули.

– Возьми да позвони, – насмешливо сказал Лунев. – Спроси. Номерок дать?

– Обойдусь, – несколько смутился Максим.

– Вот и ладушки, – в той же немного ернической манере продолжил Андрей. – Созвонитесь и договоритесь. Я думаю, что она сейчас в прокуратуре, дело изучает. Так что катитесь вы, господин майор, туда. А мы тут план совместных мероприятий будем набрасывать. Нам его к утру надо на подпись начальству представить.

– Хорошо. – Максим встал и направился к выходу.

– Только ты это, – крикнул вслед Михайлов, – держи нас в курсе своих наработок!

Оболенский, не оборачиваясь, коротко кивнул.

Старший следователь областной прокуратуры Даша Шелест действительно в этот вечер находилась в своем кабинете – изучала наскоро сшитое «районкой» уголовное дело.