Сброшенные взрывом бойцы поднимались на ноги. Кто-то рывком, кто-то осторожно, пытаясь проверить: цел или ранен? Двое удержавшихся на броне торопливо спрыгнули вниз, заозирались, все еще не веря в спасение.

    – Целы?

    Кто-то кашлял от набившейся в легкие пыли и дыма, кто-то потирал ушибленное колено. Я готов был ощупать ребят в попытках убедиться, что все в порядке, скользил взглядом по лицам и телам и еще не забывал непрерывно оглядываться – нет ли засады?

    – Шамиль! – вспомнил кто-то.

    В сдвинутом по-походному люке никого не было. Я торопливо вскочил на броню и заглянул внутрь.

    Сквозь нерассеявшийся дым был виден лишь затылок шлемофона да плечи. Голова водителя свесилась, а значит…

    Кто-то из бойцов оказался рядом. Я так и не успел увидеть кто. Не до того было. Руки сами подхватили мехвода под мышки, напряглись, помня, каким тяжелым бывает обмякшее тело.

    Оно пошло вверх неожиданно легко, словно вопреки всему вдруг стало легче.

    Без «словно». Нижней части туловища просто не оказалось. Мина легко пробила слабое днище БМП. Если бы взрыв произошел под правой гусеницей!.. Но рвануло под левой, и механику откуда-то из-под Казани оторвало ноги.

    Нет ничего хуже левого подрыва.

    Потом я видел людей, наступивших на «итальянки», как звали мины итальянского производства. Их мощности хватало лишь на то, чтобы оторвать ногу. Человек оставался калекой в двадцать лет.

    Видел зацепивших растяжки и разорванных на части или изрешеченных осколками в зависимости от величины заряда.

    Видел, как разлетелась на части наткнувшаяся на фугас боевая машина десанта, слишком легкая для рассчитанного на танк «подарка». Видел и поврежденные танки. Видел, как катил без отлетевшего колеса удачливый БТР. Им при подрыве иногда везло.

    Наконец, сам был слегка контужен при правом подрыве своей БМП. Но в тот раз все остались живы.

    – Шамиль!

    Кто-то вытащил кусок брезента, и водителя положили на него. Из обрубка тела обильно текла кровь.

    – Вот суки! – выругался кто-то.

    Попадись сейчас противник – и его могли бы голыми руками разорвать на куски.

    Но молчали горы.

    Уже потом мне сказали, что «бээмпэшка» ехала буквально след в след за моей. Кратный взрыватель, срабатывающий лишь после определенного числа проходов.

    Механик-водитель на БМП сидит слева. Потому так страшен левый подрыв…

    Никаких мин на суше! Лучше уж пусть противников будет трое на одного, но только не таящаяся под землей смерть! Такие изобретения внедряются в дело слишком быстро, и как бы нам самим не наткнуться на повторение собственных сюрпризов…

    Я готов устроить врагу любые пакости, но только не это.

    Другое дело – на воде…

    8. Накануне

    – И что вы думаете по этому поводу?

    В вопросе звучала скрытая укоризна. Как же так! Быть в Москве – и не заметить никаких приготовлений к войне.

    – Я предупреждал: московиты умеют быть очень скрытными. Как и о том, что царь Петр хочет вернуть утраченные когда-то земли в Прибалтике, – напомнил лорд Эдуард.

    – Но Рига к числу русских земель не относилась, – напомнил первый лорд Адмиралтейства.