– Почему вы говорите об этом только сейчас?

– Я боялся выселения. Мне нечем платить за съемную квартиру, и, если бы меня выселили, мне пришлось бы уходить из института.

– Хорошо. Тогда расскажите подробнее об инциденте.

– Мы видели только, как пострадавший с обвиняемым спустились под лестницу. Они ссорились из-за какой-то девушки.

– Вы уверены насчет девушки? В материалах следствия об этом ничего не говорится.

– Да, уверен, хотя разговор был очень короткий. Пострадавший ударил обвиняемого в лицо. Точнее, попытался ударить, но обвиняемый уклонился.

– Что было дальше?

– Обвиняемый каким-то приемом сбил потерпевшего с ног.

– И сломал ему руку?

– Нет, он хотел прекратить драку, но потерпевший вскочил и повалил его на пол. Вот тогда обвиняемый и сломал ему руку.

– Как это произошло?

– Я не успел заметить, все случилось очень быстро.

– Ясно. У прокурора и адвоката есть вопросы к свидетелю?

Прокурор тут же начал задавать вопросы, в том числе пытаясь доказать, что свидетель изменил показания под давлением, однако ничего у него не вышло. А тут еще оставшиеся свидетели подтвердили все сказанное. Прокурор угомонился и скис. Крыть ему было нечем, зато он зримо представлял, какими словами будет его крыть папаша Артура, когда Григорьева оправдают.

Защитник Игоря выглядел растерянным. Это был молодой, начинающий адвокат, поскольку на другого, более опытного, у Григорьевых не было денег. Он построил свою линию защиты, которая держалась на безусловном признании вины Игоря, поскольку отрицать очевидное не имело смысла. Адвокат упирал на массу смягчающих обстоятельств, лелея призрачную надежду, что суд их примет во внимание и ограничится условным сроком. Хотя молодости присуща гибкость ума, адвокат был наделен ею весьма скупо и с огромным трудом приспосабливался к кардинально изменившейся ситуации. У него был другой козырь – умение скрупулезно разобраться в обстоятельствах дела. Но сейчас этот козырь скорее играл против адвоката, поскольку обстоятельства вдруг резко изменились.

С трудом перестраиваясь на ходу, защитник долго говорил о безупречной биографии обвиняемого, никогда не имевшего конфликтов с милицией. Наконец ему удался красивый переход:

– И мне было с самого начала ясно, что такой человек не способен на антиобщественные поступки.

– А рука у пострадавшего сломалась потому, что ей так захотелось, – не сдержался прокурор.

Судья призвал его к порядку и дал закончить адвокату, развившему свою мысль. Тому пришлось импровизировать, и получилось довольно сумбурное нагромождение новых фактов, свидетельствовавших о довольно неприглядном облике потерпевшего, который за счет ложных обвинений пытался отправить обвиняемого в тюрьму. Далее следовал категорический вывод:

– Григорьева, как человека оклеветанного, следует немедленно оправдать.

Но судья думал несколько иначе. Он стал выяснять у Игоря, мог ли тот обойтись без членовредительства. Григорьев выбрал правильную тактику.

– Если бы я продолжал заниматься самбо, то, возможно, смог. Нас учили контролировать свои действия. Но я давно забросил тренировки, поэтому не смог вовремя остановиться, проводя прием.

– И были пьяны, – жестко напомнил прокурор.

– Я выпил только полбутылки легкого вина и не был пьян. Хотя Артур сейчас находится в больнице, вам легко проверить то, что я сейчас скажу. Он почти на голову выше меня и гораздо тяжелее. Я же всегда боролся с людьми одного со мной веса. Увидев перед собой такого здорового парня, я провел болевой прием с несколько большей силой, чем обычно.