С течением времени он все больше ощущал некоторую ущербность. Уже прошло негласное деление на подающих надежды и просто занимающихся, Григорьев практически перестал участвовать в соревнованиях. Он лишился того, что составляло смысл спорта, – духа соперничества, возможности в честной борьбе оказаться сильнейшим. Фактически из спортсмена Игорь превратился в физкультурника.

Зато тренировки позволили ему стать безоговорочным лидером своей компании. У мальчиков до определенного возраста почти всегда так бывает: кто сильнее, тот и главный. Между собой они почти не дрались, возникавшие споры редко доходили до конфликтов, но и тогда чаще всего их удавалось разрешить мирным путем. Однако шуточную борьбу затевали регулярно, и где-то после года тренировок Григорьев неизменно выходил в ней победителем.

С этого момента их дружба дала трещину. Честолюбие Ефимова было сильно задето. Его и раньше трудно было назвать лидером четверки, скорее первым среди равных, поскольку авторитет Григорьева в команде если и уступал авторитету Виктора, то самую малость. Теперь же Ефимов ушел в тень и быстро сошелся с Олегом, которому время от времени доставалось от Игоря на орехи. Внешне четверка оставалась такой же дружной и сплоченной, но внутри ее уже зрели конфликты. Избежать их удавалось прежде всего благодаря Звонцову, на удивление удачно игравшему роль миротворца. Привыкший находиться под защитой своих друзей, Алексей очень боялся остаться в одиночестве, без надежного прикрытия. Ему казалось, что тогда весь мир ополчится на него, хотя на самом деле он был вроде неуловимого Джо, неуловимого лишь потому, что никому он не нужен.

И еще один человек до поры до времени удерживал друзей от разлада. В четвертом классе, когда ребята возвращались с уроков, над их головами пролетел самолет. Он шел очень низко, мальчики смогли хорошо его разглядеть, а Звонцов опасливо сказал:

– Может, он сейчас упадет?

– Нет, это «Ил», а мне отец говорил, что «Илы» – наши самые надежные самолеты, – авторитетно заявил Сквозняков.

– Это не «Ил», а «Ан», – раздался за их спинами девчоночий голос.

Друзья обернулись.

– Сама ты «Ан», – обидчиво сказал Олег.

– Я – Вера, а самолет «Ан», – мгновенно парировала незнакомка.

– Услышала одно название и теперь лезет. Что вообще могут понимать девчонки в самолетах, – продолжил возмущаться Сквозняков.

– Мой отец летчик, – коротко объяснила девочка.

Олег сконфуженно замолчал, остальные ребята с интересом посмотрели на Веру. В то время быть летчиком было почти так же престижно, как в девяностые рэкетиром. Круче были только космонавты, а на уровне с летчиками еще несколько профессий. Слова девочки резко изменили ситуацию. Ведь ее могли отогнать, а то и подергать за косички, если бы таковые обнаружились, за то, что осмелилась вмешаться в спор мальчишек. Теперь же к Вере отнеслись благосклонно и даже с некоторым уважением. У ребят четверки даже среди отдаленных родственников не было ни одного летчика.

Так завязалось знакомство, которое Вера закрепила через несколько дней, пригласив ребят к себе в гости. Жила она в соседнем доме и была на год младше, поэтому раньше мальчики ее не замечали. А Вера, наоборот, приглядывалась к этим дружным ребятам, поскольку по наследству от отца ей достался неугомонный, даже отчаянный характер. Девчоночьи игры ей быстро приедались, Вере хотелось составить компанию мальчишкам, но ее пару раз категорически отшивали. История с низко пролетающим самолетом подвернулась весьма кстати.

Поначалу квартира летчика друзей разочаровала.