— Генерал спрашивает.

— А-а, понятно. — Полковник взял трубку. — Савельев слушает. Что у меня? Да пока ничего не ясно.

Ищем, все прошло как нельзя лучше. Без единого выстрела. Все было отработано.

— Ну-ну, успехов! Как что найдете, сообщите, — сказал генерал.

Полковник Савельев только удивился, что в столь поздний час генерал решил с ним связаться сам, не стал дожидаться результатов захвата. Сколько не водили собак вокруг ящиков, все было безрезультатно.

Ящики начали вскрывать, тара оказывалась пустой.

Савельев в душе грязно ругался, проклиная день и час, когда он родился, и своего сотрудника, который дал ему информацию, что именно в этих ящиках тонна наркотиков из Казахстана прибудет в Москву. Именно этим поездом, именно на этой станции произойдет выгрузка в машины.

— Ищите, ищите! — кричал полковник Савельев на своих подчиненных, — должны быть.

На рассвете полковник Савельев понял, что все ящики пусты и операция провалилась. Ему и самому хотелось провалиться сквозь землю. Ведь столько людей поднято на ноги, да что, собственно говоря, люди.

Неприятности, которые ждут его завтра обещают быть ужасными.

«Ну, блин, и дела! Надо же так влететь! Сейчас Минобороны подымет такой крик, что мало не покажется».

Савельев уже представлял выражение лица своего шефа, который будет даже не говорить, а свистеть и шипеть, изрыгая проклятия на голову своего попавшего в неприятность заместителя.

Да, ничего, бывают же проколы. Значит, что-то где-то не сработало. А вот о том, что прямо в управлении есть человек, который оповестил преступников о готовящейся операции — такой мысли полковник пока не допускал.

Ведь своих подчиненных он знал достаточно хорошо. Все люди проверенные, но настораживало то, что когда дело доходило до крупной операции, до большой партии наркотиков, как правило, провал был обеспечен.

И уже стоя возле шлагбаума, нервно куря и сплевывая себе под ноги, Савельев вдруг понял, что рядом с ним, наверное, есть человек, который работает на врагов и работает очень хорошо. Скорее всего партия наркотиков, отправленная в Москву, стоит сейчас где-нибудь на запасных путях, а, может быть, перевезена до поры до времени в подвалы.

А ведь от Байконура до Рязани несколько тысяч километров, найти место, где ее спрятали, представляет большую сложность. А прятали, естественно, за большие деньги, значит, надежно.

— Дьявольщина! Черт знает что! — говорил Савельев, прохаживаясь возле шлагбаума, — загружайте все назад, здесь ничего нет.

Это было для него ясно так же, как и то, что в управлении находится предатель. И может быть, он сейчас где-то здесь, совсем рядом, ходит и про себя посмеивается, глядя на суету, предвкушает, какая завтра взбучка и какие неприятности ждут Савельева и генерала, начальника управления.

«Будь ты не ладен, сволочь! Предатель! Я до тебя доберусь, доберусь! Знай это! Чего бы это мне не стоило, даже если с меня снимут звезду, если с меня сдерут все звезды, а самого отправят к черту на кулички, я все равно тебя вычислю, найду, захвачу с поличным. И тогда тебе не отвертеться. Ты будешь в моих руках.»

Докладывать о своей версии генералу или нет, полковник Савельев пока еще не решил. Утро вечера мудренее.

— Какое к черту утро! — бормотал он.

"Утро уже началось, а я не приблизился ни на сантиметр к разгадке, к своим врагам. А ведь все складывалось так удачно. Удачно, как никогда. И на тебе! Прокол!

Прокол в самый последний момент! Тормознули транспорт, все обшарили, все обнюхали, каждый ящик. И ничего! Ноль! Дырка от бублика. Вот и весь результат. А я так тщательно планировал операцию, так рассчитывал каждый свой шаг. И ничего не вышло.