— — Можешь написать на доске с нашим счетом «2:1».

— Хватит тебе хорохориться, встретимся вечером в моем номере. Сегодня ты собираешься ночевать один?

— Бабы уже, Паша, надоели.

— Почему?

— Все они одинаковые. Пока еще смотришь на них, кажется разница есть, а когда разденешь да уложишь в постель, все повторяется снова.

Бородин перебрался за руль автомашины и на прощание махнул Свиридову рукой. Тот сдержанно кивнул и тут же исчез в подземном переходе.

— Удачи, Паша.

Настроение у Свиридова сложилось лучше некуда.

Он бодро шагал по тротуару, не забывая поглядывать на хорошеньких девушек. И если бы голова его крепилась на стержне с резьбой, то наверняка отвалилась бы через пару сотен метров. Он отдавал себе отчет в том, что Седой не скоро узнает о происшедшем с его людьми, скорее всего, это случится ближе к вечеру. Поэтому запас времени у него имелся. И запас немалый.

Человеком Свиридов был неприметным, хоть и видным. Это раньше в советские времена он выделялся из толпы людей хорошей одеждой, независимым видом. Теперь же дорогими шмотками никого в Питере не удивишь.

Павел Свиридов с тяжелой сумкой в руках добрался до дома, в котором жил Седой, пославший своих людей следить за коммерсантом Аркадием Петровичем Гетманом.

На многие вопросы жизни у Свиридова были заранее приготовленные ответы. Именно это и приносило ему успех.

Он не стал пользоваться лифтом, зашел на этаж, сверил номер квартиры на двери с тем, что был написан в маленькой картонной карточке рукой Сергея Бородина. Свиридов подумал:

«Наверняка Серега не отказался бы сам поучаствовать, но разделение труда имеет свои прелести».

Опытным взглядом он сразу же определил: в дверь вмонтирован не просто глазок, а глазок-телекамера, и хозяин сможет наблюдать за его действиями. Пока Свиридов предусмотрительно держался в стороне, находясь вне досягаемости телеглазка. Еще идя к дому, он приготовил три возможных варианта поведения и теперь, когда очутился в подъезде, остановился на самом первом.

Благо условия располагали для этого: электрощиток, распределявший электроэнергию между квартирами, находился на площадке.

— Отлично!

Улыбка тронула губы Свиридова. Он уже знал наперед как все произойдет. Молния сумки легко разошлась, короткий пистолет с глушителем он сунул за пояс брюк.

Быстро, чтобы подолгу не оставаться перед глазком телекамеры, он распахнул железную дверцу распределительного электрощитка. Теперь его можно было видеть только до середины груди, верхнюю часть туловища закрывала дверца. Никто по лестнице не ходил, большинство жителей многоэтажных домов предпочитало пользоваться просторным лифтом.

Электропроводка в доме содержалась в надлежащем порядке, даже над счетчиками были проставлены номера квартир. Расчет Свиридова был прост, как грабли, но настолько же действенен. Седой наверняка был богатым человеком, а квартиры богатых людей напичканы всяческой аппаратурой — видеомагнитофоны, телевизоры, адаптеры для питания радиотелефонов. Оставалось только использовать это обстоятельство себе на пользу.

Хозяева никогда не отключают все приборы, если не уезжают надолго в отпуск.

— Сейчас ты у меня запляшешь.

Свиридов немного постоял, глядя на вращающийся диск счетчика. Сперва он крутился довольно быстро, затем резко сбавил обороты и через несколько минут стал вращаться с прежней скоростью.

«Значит холодильник не отключен. Хозяин никуда не уехал».

Из сумки Павел Свиридов извлек плоскогубцы с изолированными ручками, пару проводов, небольшой селеновый выпрямитель, снабженный конденсатором, который мог выровнять колебания тока, превращенного из переменного в постоянный. Суть своих действий Свиридов мог бы объяснить любому, имеющему понятие об электрическом токе хотя бы в рамках средней школы.