Встань в угол. Лицом к стене. Саймон узрел в этом нечто символическое – учитель, наказывающий ученика, – но тут же отбросил эту мысль. Похоже, сегодня с ним никто не согласится, что бы он ни сказал.

Он же не станет соглашаться со всем миром, как то частенько делал и раньше. Странное убийство? Нет. Пруст не прав. Неужели коллективная ответственность полиции за смерть Хелен Ярдли существует лишь потому, что одиннадцать из двенадцати присяжных признали ее виновной в убийстве?

Ага, как же!

– Как у нас обстоят дела с отпечатками пальцев? – спросил Пруст.

Встала сержант Клэр Уильямсон.

– Отпечатки пальцев… Никаких совпадений по нашей базе данных. Много отпечатков, принадлежащих друзьям и родственникам, несколько пальчиков не установлены, но такое вполне ожидаемо. Мы проверили всех, кого могли, на предмет следов от выстрела, но пока никаких положительных результатов.

– Что предсказуемо, – прокомментировал Пруст. – Следы пороховой гари исчезают быстро. Если нашему убийце это известно, он наверняка принял ванну. Тем не менее думаю, мне не нужно говорить вам о том, что было бы грубейшей ошибкой преждевременно отказываться от этой версии. Приложите усилия к тому, чтобы сохранить все, что может понадобиться экспертам. Продолжайте брать пробы, пока я не дам отбой, и записывайте имена всех тех, кто станет спорить с вами по этому поводу.

– Слушаюсь, сэр, – ответила сержант Уильямсон.

– Нам также нужны имена любых подозрительных личностей, которые засветились в последнее время. Прошерстите электронную почту, бумажную корреспонденцию – все, что сможете найти, – адресованную СНРО или Хелен Ярдли лично. Наш убийца мог быть ей не знаком, однако одержим ею.

До Саймона донеслись невнятные звуки одобрения: похоже, народу эта идея пришлась по душе. Чего не скажешь о нем самом. Почему никто не обратил внимания на очевидное? Поиски убийцы не сводились к выбору «или, или» – кто-то, хорошо знакомый убитой, или же незнакомец; по крайней мере, не в данном случае. Существовала и третья вероятность. И он точно не единственный, кому она пришла в голову.

– Тогда идем дальше, к самому необъяснимому аспекту этого убийства, – произнес Снеговик. – Я имею в виду карточку в кармане юбки Хелен Ярдли. – Он кивком указал на пришпиленный к доске фотоснимок. – На ней имеются ее отпечатки пальцев, но есть и другие. Чьи они, мы пока не знаем. Скорее всего, убийца сунул карточку Хелен в карман уже после того, как выстрелил, но так, чтобы краешек торчал наружу, привлекая к себе наше внимание. Не исключено, что шестнадцать цифр на карточке, по четыре в каждом ряду, имеют для убийцы какое-то значение. Есть у кого-то новые соображения по этому поводу?

Все как один помотали головами.

– Ладно, подождем известий из Брэмсхилла и Центра правительственной связи.

По комнате прокатился дружный стон и невнятные фразы, вроде «напрасная трата времени».

– Может, поискать в университете, на факультете математики, людей, которые разбираются в кодах? – предложил Пруст. – Я имею в виду нормальный университет, а не бывшее ремесленное училище или аккредитованный филиал «Пицца Хат».

Предложение было встречено с преувеличенным воодушевлением. Интересно, подумал Саймон, сколько тиранов сомневалось в восторге, с коим воспринималось каждое их высказывание? Эти шестнадцать цифр крутились в его голове весь день: 2, 1, 4, 9… Или это были 21, 49? Или же следовало начать снизу и прочитать их задом наперед – 0, 2, 6…

– В крайнем случае можно прибегнуть к помощи прессы, – добавил Пруст.