Стоило генералу выйти из кареты, как к нему тотчас же подошел молодой лорд. Признаться, в первый миг он не узнал давнего друга, на чьи черты наложили немалый отпечаток тяготы и бедствия минувшей войны. Но неопределенность длилась лишь до тех пор, пока гость не открыл рта, после чего тут же последовали самые сердечные приветствия, какими только могут обменяться друзья, вместе делившие веселые дни беззаботного детства и ранней юности.

– Когда бы мне предложили загадать желание, – воскликнул лорд Вудвилл, – то состояло бы оно ни в чем ином, как в том, чтобы, в первую очередь, залучить сюда именно вас и именно теперь, когда мы с друзьями собрались здесь радоваться жизни. Не думайте, пожалуйста, будто я потерял вас из виду на все те годы, что вас не было с нами! О нет, я мысленно следовал за вами сквозь все выпавшие на вашу долю опасности, успехи и неудачи, и счастлив был видеть, что в победе или же в поражении имя моего друга неизменно встречалось рукоплесканиями.

Генерал произнес соответствующую ответную речь и поздравил друга с новыми его титулами и получением в наследство столь дивного имения.

– Нет‑нет, вы его еще толком и не видели, – возразил лорд Вудвилл, – и я от всей души верую, что вы не покинете нас по крайней мере до той поры, пока получше с ним не ознакомитесь. Правда, должен покаяться, нынешнее мое общество изрядно велико, а старый замок, подобно всем своим собратьям, не столь богат числом комнат, как то обещает его внешний вид. Однако ж мы отведем вам преудобную, хотя и несколько старомодную спальню. Думаю, я не сильно ошибусь, коли рискну предположить, что военные ваши походы приучили вас довольствоваться и худшими квартирами.

Генерал пожал плечами и засмеялся.

– Сдается мне, что и самые захудалые апартаменты вашего замка неизмеримо превзойдут тот старый бочонок из‑под табака, в коем я вынужден был ночевать, когда наш пехотный корпус, жил, как выражаются виргинцы, в глухой глуши. Там и лежал я, точно Диоген, да притом столь радуясь возможности укрыться от стихий, что даже попытался было перекатить его в следующий наш лагерь, но тогдашний мой командир не позволял подобных излишеств и роскошеств, и мне пришлось со слезами на глазах распроститься с моим возлюбленным бочонком.

– Отлично. Коли уж апартаменты вас не пугают, – продолжил лорд Вудвилл, – вы непременно прогостите у меня не меньше недели. Ружей, псов, удочек и наживок – всего, чего только угодно душе для охоты или рыбной ловли – найдется у нас предостаточно, и даже с излишком: какое бы развлечение не избрали вы себе по вкусу, мы уж найдем способ его вам предоставить. Но ежели вы предпочтете охоту с ружьем и пойнтером, то я самолично отправлюсь с вами, и то‑то мы поглядим, не улучшили ли вы свою сноровку в стрельбе, покамест жили среди диких индейцев.

Нечего и говорить, что генерал с превеликой охотою принял радушное предложение гостеприимного друга. Проведя утро в разнообразных благородных забавах, все общество встретилось за обедом, где лорд Вудвилл имел удовольствие поведать о высоких достоинствах своего вновь обретенного друга и представить его своим гостям – людям, по большей части, знатным и высокорожденным. По его просьбе генерал, в свою очередь, рассказал о событиях, коим был свидетелем, и поскольку каждое слово изобличало в нем храброго и хладнокровного офицера, способного сохранять спокойствие духа и здравую рассудительность даже при самых опаснейших обстоятельствах, все собравшиеся взирали на него с уважением. Воин сей на деле доказал, что наделен был недюжинной отвагою – а, как известно, каждый из нас превыше всего желал бы, чтобы из всех прочих достоинств за ним признали именно это качество.