Полина качала головой и улыбалась. Хитрые часы, лукавые, но не злые. Если бы не настоятельная просьба хозяина не трогать их, она давно открыла бы дверцу. Но Ковальский строго‑настрого запретил прикасаться к часам. Даже домработницам не разрешал стирать с них пыль! Сам обходил дом и протирал их мягкой фланелью, бормоча что‑то ласковое.

Из чудес были еще портреты в галерее на первом этаже. Шкафы с приоткрытыми фальшивыми дверцами, за которыми обнаруживались другие, закрытые на ключ. Зеркала, подслеповато всматривавшиеся в темноту коридоров. От старости амальгама темнела, покрывалась пятнами, мешавшими разглядеть отражение. Получался серебристомолочный омут в стене: нырни – и провалишься неизвестно куда.

Определенно, предметы в этом доме настойчиво звали Полину в свой мир.

И еще у дома имелись необъяснимые странности.

В четыре комнаты левого крыла Полине не разрешалось заходить. Ковальский так и сказал: «Прошу вас не входить сюда, даже если вы увидите открытую дверь. Договорились?»

Экономке оставалось только кивнуть. В мыслях вертелась сказка о женах Синей Бороды. «Можешь все отпирать, всюду входить; но запрещаю тебе входить в ту каморку!»

Несмотря на любопытство, ей и в голову не приходило нарушить запрет. Несколько утешало то, что Василий тоже не имел туда доступа. Ковальский один заходил в комнаты, всякий раз тщательно закрывая их за собой.

Но однажды Анжей позвал Полину и вручил ключи.

– По‑моему, я забыл на столе в Синей комнате книгу, – озабоченно сказал он. – О розах. Называется «Очарование в саду». Принесите, будьте любезны.

Полина отправилась выполнять поручение, гордясь оказанным доверием. Отпирая дверь, предвкушала, что увидит что‑то необычное, но действительность оказалась прозаична: старые книжные шкафы, компьютерный стол возле окна, и на нем искомая книга.

Девушка разочарованно вздохнула, чувствуя себя обманутой. Зачем, спрашивается, нужно было запрещать ей заходить сюда?

Пару дней спустя Анжей мимоходом вернул книгу Полине.

– Пожалуйста, отнесите обратно. Вечно теряю ее в доме.

Ключ легко провернулся в замочной скважине. Полина шагнула внутрь…

И не удержалась от вскрика.

За два дня комната изменилась до неузнаваемости. Половину ее теперь занимал массивный дубовый стол. На его исцарапанной и прожженной столешнице высились колбы и реторты. В стеклянных трубках застыла мутная зеленоватая жидкость, словно зачерпнутая из ближайшего колдовского болота. Вокруг стола четыре старых кресла с выцветшей обивкой располагались так, словно в них еще минуту назад сидели люди.

Плотно задернутые шторы не пропускали ни единого луча. Свет падал лишь от настольной лампы, сделанной – Полина вздрогнула – в виде дракона.

Не веря своим глазам, девушка рассматривала преобразившуюся комнату. Может быть, она ошиблась дверью? Но в руках у нее был тот же самый ключ, что и два дня назад. И дверь та же самая, в этом не может быть сомнений!

Но кто и когда изменил ее? Кто проводил опыты, кто разлил зеленоватую жидкость по стеклянным трубкам, если Ковальский – Полина видела своими глазами! – эти два дня безвылазно сидел в библиотеке!

Сзади раздалось шуршание.

Полина резко обернулась.

В дверях стоял хозяин дома. В черных глазах отражался огонек настольной лампы.

– Спасибо, Полина, – негромко сказал Анжей. – Я решил сам положить книгу на место. Позвольте…

Девушка безропотно протянула ему увесистый том.

Доктор взял ее, но продолжал стоять в дверях.

Неловкая пауза затягивалась. Ковальский безмолвствовал. Полина разрывалась между двумя желаниями: задать вопрос – и провалиться сквозь пол, лишь бы не стоять лицом к лицу с хозяином.

Инстинкт самосохранения победил.

– Так я пойду? – неуверенно спросила Полина, стараясь не глядеть в глаза Ковальскому.