|
Кто-то даже крикнул: «Ура Великой княгине Ольге Александровне!» Но его не поддержали и даже стали на этого господина шикать. Маменьку это рассмешило, она засмеялась, дружно полыхнули обе вспышки, и фотографы, довольные красивым кадром, отошли в сторонку. Александр Сергеевич помог маменьке сойти на перрон, а вежливо стоявший за его спиной Петя протянул руку мне. И жутко смутился тем, что на нас в этот миг сосредоточилось все внимание. А тут еще один из фотографов решил и нас снять. Бедный Петя смутился еще больше, чем доставил мне несказанное удовольствие – я его хоть и укоряла за это, но мне очень нравилось, каким милым он становился в такие моменты. И я уже успела слегка забыть, как он выглядит, когда смущается.
Тут подоспел дежурный жандарм и вежливо, но настойчиво попросил не создавать толчеи. Большинство вняло ему с первого слова – у каждого доставало своих дел, да и мороз не способствовал пустому созерцанию неизвестно кого и непонятно чего. Тем не менее, подле нас осталось очень много людей. Господин Корсаков пришел нас встречать со своей супругой Екатериной Дмитриевной и нашим (ох, как приятно сказать порой «с нашим!») комиком Иваном Ивановичем Тихомировым. Из полиции был не только сам полицмейстер, но и Дмитрий Сергеевич Аксаков, и оба его помощника. Был, само собой, господин Вяткин. Была Полина и еще несколько моих знакомых, в том числе Аня Королева. Я их увидеть прямо сейчас не ожидала, но вполне это допускала. А вот кого не ждала на вокзале, так это Марию Степановну и Пелагею[16]. Понятия не имею, как мне нужно было вести себя с ними согласно этикету, но я про него просто забыла и сразу кинулась к милым моему сердцу женщинам. Мария Степановна даже прослезилась, да и у меня слезы навернулись. – Это мы с тобой зазря, доченька, – спохватилась она, – на морозе плакать последнее дело, может слезинку и приморозить. – Совершенно верно, господа. Незачем нам стоять на морозе, прошу всех пройти в здание вокзала, где и поприветствовать друг друга как положено, а не на скаку, – первым нашелся Григорий Алексеевич, и все охотно его предложением воспользовались. – Собственно, – заговорил, едва миновав двери вокзала, наш антрепренер, – как бы нам всем ни хотелось с вами, Ирина Афанасьевна, и с вами, Дарья Владимировна, пообщаться, но мы не можем не понимать, что вам необходим отдых с дороги. Поэтому позволю себе задать вам, Ирина Афанасьевна, единственный вопрос, после чего мы удалимся. На какой день нам назначить встречу труппы с вами? – А какого расписания вы обычно придерживаетесь? – Обычно с утра мы собираемся к десяти часам. – Ну и отлично! Буду без опоздания. Похоже, эти простые и деловые слова произвели на артистов нужное впечатление, потому что прощались они со счастливыми лицами. – Я думаю, что Ирина Афанасьевна по окончании репетиции сможет уделить внимание и вам, Григорий Алексеевич, – сказала я вполголоса, – хотя лично я предпочла бы с вами не расставаться вовсе, так я по вам соскучилась. – Так я могу быть уверенным, Ирина Афанасьевна? – обратился журналист к маменьке. – Она мне столько про вас рассказывала, что мне самой не терпится завязать с вами знакомство, – ответила маменька, и журналист неожиданно смутился, почти как Петя. Откланялся и ушел. – Нам остается проявить такую же деликатность, – рассмеялся Дмитрий Сергеевич. – Бесконечно рады вновь увидеть вас, Даша, и не менее счастливы знакомству с вами, Ирина Афанасьевна. Его помощники пожали нам руки, а затем коснулись ими козырьков фуражек и, развернувшись, пошли к выходу. – Ну коли тут все разделикатничались, – заговорила Мария Степановна, – то и мы с Пелагеей не станем под ногами путаться. Только вы распорядитесь, чтобы багаж ваш отправили ко мне, а не в гостиницу. |
