— Я зарабатываю просто бешеные деньги. При этом на жизнь мне за глаза хватает трети, а остальное я куда-нибудь вкладываю. Мужики потому так расстраиваются, что они, как только получат премию в полмиллиона, сразу начинают жить, будто зарабатывают чуть не миллион в год: дорогой дом, дорогая машина, дорогая одежда, дорогая женщина, дорогая выпивка. И до смерти боятся, что их уволят. Фирма может уволить меня хоть завтра — мне более или менее все равно. Я намерена сделать три миллиона. Тогда я оттуда свалю и займусь чем-нибудь таким, что мне действительно нравится.

— Например?

— Мы с Энни подумываем открыть ресторан рядом с одним из современных университетских городков. Там всегда существует некоторое количество клиентов, которым некуда деться. Им позарез нужно качественное питание по приемлемым ценам: домашний суп, салаты, состоящие из чего-то более существенного, чем порубленная зелень с половинкой помидора. Еда в основном вегетарианская, но с выдумкой. Где-нибудь в Суссексе, близ Фалмера. Такова идея. Энни вполне готова, хотя у нее есть чувство, будто мы должны сделать что-нибудь полезное для общества.

— Что может быть нужнее обществу, чем качественная пища для молодежи по приемлемым ценам?

— Когда дело доходит до необходимости потратить миллион, Энни начинает думать в интернациональном ключе. У нее что-то вроде комплекса матери Терезы.

Они пошли дольше, храня доброжелательное молчание.

Клара спросила:

— Как Гайлз воспринял твою измену?

— Плохо, как ты и предполагала. На его лице сменилось несколько чувств подряд: удивление, недоверие, жалость к себе и гнев. Он был похож на актера, пробующего перед зеркалом разные выражения. И как это я могла ему понравиться?

— Но ведь понравилась!

— Это было несложно.

— Он думал, ты его любишь.

— Нет. Гайлз думал, что я считаю его столь же обворожительным, как это кажется ему самому, и что я буду не в силах удержаться от замужества, если он снизойдет до предложения.

Клара рассмеялась:

— Эмма, осторожней. В твоих словах слышится горечь.

— Нет, всего лишь искренность. Нам обоим нечем гордиться. Мы использовали друг друга. Он обеспечивал мой покой. Я была девушкой Гайлза, и никто не смел ко мне притронуться. Главенство доминирующего самца признается даже в академических джунглях. Меня оставили в покое и дали возможность сосредоточиться на том, что действительно важно: на моей работе. Восхищаться тут нечем, однако все было по-честному. Я не говорила, что люблю его. Эти слова я не говорила никому и никогда.

— А теперь тебе хочется говорить их и слышать их. От офицера полиции. И к тому же от поэта. Впрочем, от поэта — это я еще могу понять. Правда, что за жизнь вас ждет? Сколько времени вы провели вместе с вашей первой встречи? Четыре свидания из назначенных семи? Быть на подхвате у министра внутренних дел, комиссара полиции, высших чинов министерства — для Адама Дэлглиша это, наверное, верх блаженства.