При этих словах глаза Бренора сузились, и ему опять пришлось призвать на помощь мудрость и сдержанность Морадина, чтобы снова не накинуться на непочтительного ветерана. Он не знал, что делать дальше. Он не мог оспаривать наблюдения Каменного Молота, хотя, разумеется, старый воин не мог разгадать истинную причину незаинтересованности Бренора. Тот сдерживал себя вовсе не от скуки и уж вовсе не из трусости, а потому, что у него была тайна, которую он не мог открыть. Пока не мог.

— Теперь я видел тебя, Малыш Арр Арр, — продолжал Бакенбарды Котлетой. — Видел, на что ты способен, и не намерен больше позволять тебе бегать от боя и дурачить нас мнимыми ошибками и спотыканиями. Твой отец будет гордиться тобой, говорю я тебе, или же вот этим самым топором плашмя я отхожу тебя по заднице! Слышишь меня?

Бренор смотрел на него, не зная, что ответить.

— Ты меня слышишь? — настойчиво повторил Бакенбарды Котлетой. — А, Малыш Арр Арр?

— Реджинальд, — поправил Бренор. Да, пришло время заявить о себе.

— А?

— Меня зовут Реджинальд. Реджинальд Круглый Щит.

— Малыш Арр Арр...

— Реджинальд, — настаивал Бренор.

— Отец твой был Арр Арр... — начал Бакенбарды Котлетой, но Бренор перебил его:

— Мой отец мертв и лежит под холодным камнем.

Мургатройд лишился дара речи и тупо уставился на дерзкого юнца.

— Но я здесь, и больше никогда не смейте думать, что он не сможет гордиться мною. Мое имя Реджинальд. Реджинальд Круглый Щит, из Круглых Щитов Фелбарра. Вы хотели, чтобы я не забывал об этом, поэтому и напали на меня в темноте. Хорошо, я буду помнить, но на свой манер и под своим собственным именем!

— Крысеныш! — повторил Бакенбарды Котлетой, но с видом скорее удивленным и довольным, нежели рассерженным.

— Поэтому через десять дней ставьте против меня их всех, — потребовал Бренор. — Начните с Бриуна Аргита, а потом давайте всех остальных — по одному, или по двое, если захотите, или по трое, а то и всех сразу! А когда я уложу их всех, одного за другим, знайте, что ваши занятия ничему не научат сына Арр Арра. И тогда вы переведете меня в следующую группу.

Бакенбарды Котлетой долго молчал, оценивающе разглядывая его.

— В следующей группе юноши, не дети, — предостерег он.

Бренор ответил наставнику таким же взглядом в упор. Он сам удивлялся своему гневу, глубокому и сильному, своему волнению и злости, причиной которых стали вовсе не скука подготовительных боевых тренировок или непочтительность этого старикана, налетевшего на него в темноте. С одной стороны, Бренор чувствовал себя глупо, избрав такой путь, а с другой — не имел никакого желания сходить с него. Ни малейшего.

— Вам нечему учить меня рядом с этими детьми, — заявил он.

Поза Бакенбардов Котлетой стала менее агрессивной. — Значит, думаешь, что сможешь уложить их всех, да?

— Хоть всех разом, если захотите.

— Возможно.

Бренор не дрогнул. Он лишь пожал плечами, начиная уставать от этого разговора.

— Вы лучше посадите в зал жреца, — вполне искренне сказал он. — Им точно понадобятся исцеляющие двеомеры Думатойна.

Бакенбарды Котлетой хотел ответить, но лишь поднял руку и вновь потрогал свое окровавленное ухо, а затем хрюкнул, издав нечто среднее между рычанием и фырканьем, повернулся и вышел из проулка.

Бренор Боевой Топор еще долго стоял один в полумраке, обдумывая бой и то, что наверняка за ним последует. Больше всего, однако, он размышлял о ярости, клубившейся в его душе. Он явно был не в свой тарелке, причем уже очень давно.