— Но ведь можно же как-то… Разве нельзя проникнуть во дворец?! — воодушевленно воскликнула Манька.

— А баран всегда на ворота кидается, и что? — Дьявол слегка наклонил голову, взглянул на нее с сочувствием. — Милая, сначала кожу и рожу с себя сними, а потом уж землю носом тычь, на, мол, посмотри, кому поклонилась…

Манька, озадачившись, промолчала, лицо ее испытало на себе новую кривизну.

— Мы ей про Фому, она нам про Ерему! — не выдержал Борзеевич, который, наконец, обнаружил дно в тарелке с наваристой ухой, постучал себя ложкой по лбу. — Ну, проникнешь, ну, посмотришь… А где несоответствие?! — он осерчал на ее непонимание. — Ты — убогое существо, заколотое, обутое в железо, шрамы — живого места нет, — он снова постучал себя ложкой по лбу. — Разве не такой тебя вампиры обрисовали? Она — царствующая особа, строгая и справедливая, — и вся из себя Благодетельница! Не такая она в памяти твоей?

Манька слегка обиделась.

Получалось, что не так уж Борзеевич ее оценил, если тоже восхищался Благодетельницей.

— Сначала обман найди, тайное слово открой — да свое в ответ скажи! — посоветовал он. — Вот тогда и посмотреть можно. Да захочешь ли?! Может, не понадобится, земля-то у тебя… — круглая!

— Правильно говорит Борзеевич! — поддержал его Дьявол. — Вампиры читают мысли людей, а люди давным-давно разучились мысли слушать.

— Даже я запамятовал! — согласился Борзеевич. — Она что угодно может, но тайно! И себя как угодно покажет, а люди на виду у вампиров — и видят они и боль человека, и страх, и надежду… А пособачила ты ее — и поминай, как звали, мокрое место не оставят. Ты с чем зачем, и они тем же местом, только силы-то неравные. История давно доказала — вампиры угнетателей в живых не оставляют!

— Да ладно в живых… — обижено возмутился Дьявол, обращаясь к Борзеевичу. — Способ, которым их угнетают… — он повернулся к Маньке и поучительно поднял палец. — Справиться можно лишь хитростью, да удачу к себе должно приманить. А откуда у тебя удача? Кто пособит? Мерзляки не разумеют, им не объяснишь, мол, любите — и будет вам! И не отгонят древнего вампира.

— Но что же делать?! — сникла Манька, переводя вопросительный взгляд с одного на другого.

— Эх, ей бы в нутро вампира заглянуть, как встарь… — Борзеевич с сожалением махнул рукой. — Так сказать, полюбоваться на землю ближнего в идеальном видении вампира! Не понимаешь ты, интеллекта тебе не хватает… Помню, были такие герои… ходили за три девять земель в царство Кащея… По-другому оно еще Ад называется, откуда стартуют в разные места.

— А тебя, Манька, не ведет ли дорога под землю? — Дьявол задумчиво похрустел костяшками пальцев, отвлекаясь от своего занятия. — А то, каждая мысль о вампире с такой теплотой — аж зрить тошно!

— Я знаю, — не сомневаясь, согласилась она. — Про любовь наслышалась, про гадости насмотрелась… Если заставляли так думать, то как иначе-то!

— Это ты по покойникам судишь? — усмехнулся Дьявол, пожимая плечами. — Так это проклятой головушке назидание, а свое они при себе держат! Твоя земля в любви, а где она, любовь? Обнимает тебя? Земля вампира под проклятием, а где оно, проклятие? Как-то поднимается на него? Если бы он мог осознать, что с ним творят, с катушек бы слетел — но не слетают, наоборот, умнее становятся… А как проклятый в огонь ушел, там земля, как Дух Вампира, ибо проклятый на мучения своей земли из другого места смотрит.