Много было неувязок на празднике. Слишком острый глинтвейн, от чего несколько гостей выпучили глаза. Прозвучало от излишне раскрепощенных молодых людей пара весьма фривольных песенок, да и утреннюю свалку на горке вспоминали краснея. Но в целом, блестящие от удовольствия глаза, расползающиеся в улыбке губы, при вручении подарков на память о прошедшем празднике, всё показывало, что презентация нового королевского двора удалась запоминающейся, яркой, нескучной. И как бы не переживала Ксения, что слишком много народу было, и вообще всё было слишком, но продажи королевского фарфора подскочили буквально на следующей неделе, да так, что пришлось увеличивать штат художников сначала вдвое, потом втрое.

Единственное, что прошло для гостей незаметно, это как вечером во дворе бабушка Цецелия, руководившая разбором еды и посуды после уличного праздника, окидывая взглядом оставшееся поле деятельности, вдруг обратила внимание, что двое мужчин выносят сундук и грузят его в карету. Утром сундуки всё больше вносили в дом, после ночи ожидалось, что их будут обратно цеплять к каретам, так что же тащат вечером слуги? Она не стала кричать, а разослала девушек на поиски Лукиана, Александра и Антония. Поскольку все были предупреждены о грозившей Алику опасности отравления или похищения, то смекнули сразу, что дело происходит нехорошее. И правда, карете выехать не дали, а в сундуке лежал с тряпкой на лице младший сын миледи. Ксения обо всём узнала значительно позже, поэтому до последнего гостя считала, что всё обошлось.

Чьи слуги, чья карета выяснить не удалось. Нанятых людей по закону нового королевства оставили себе. Наказанием им было отработать пять лет на благо государства. Алик же пришёл в себя почти сразу, как сняли мокрую тряпку с лица, и для него всё обошлось без последствий.

Ксения обратила внимание, что в гости к ней не приехали вельможи рангом старше маркиза. Оно и понятно, вставал вопрос субординации и признания. Если она графиня, то она кланяется, ей кивают, если она королева, то герцог ей кланяется, она кивает и так во всех мелочах. Всё требовалось отслеживать тщательно, любое несоответствие в официальном протоколе будет передаваться из поколения в поколение.

Впрочем, все тонкости не помешали представить Вита нужным людям и вести беседы на скользкие темы. Наместник вызывал нарекания у многих, хотя бы тем, что был пришлым, не понимающим нужды местного общества, но больше всего ему портила репутацию его супруга.

Её ненавидели, по большей частью за то, что она сама презирала местных, ни разу не выказала никому симпатии, а местных леди иначе как чернавками не называла. Как бы ни бился наместник, какие бы законы, правила полезные не устанавливал, его всегда с удовольствием критиковали, находя изъяны в работе, по большей части мстя за отношение Илаи к людям.

Она, безусловно, не выкрикивала гадости на улице, но каждое её шипение, едкое, колкое высказывание даже наедине, становилось известным обществу и возвращалось бумерангом мужу.

Происшествие на балу с младшим лордом Орисом, на глазах у всех возвело взаимную ненависть в некий абсолют. Ксения всё больше становилась народным героем, Илая ведьмой-чужестранкой.

Шло время.

Вит колесил из имения в имение, ненавязчиво рассказывая новости королевства, собирая новую информацию, даря подарочки. Александр с Лукианом держали настоящую осаду. Гостей больше не приезжало, как и торговцев. Пути в королевство перекрыли с внешней стороны. Антоний крутился как белка в колесе, осуществляя прежнюю жизнь через узкие туннели-ходы в горах и подъёмники.

Алексей занимался разработкой новых фирменных рисунков королевского фарфора, который стал приносить небывалый доход.

Алик же стал секретарем старшего брата и следовал за ним неотступно. А Ксении неожиданно достались самые обычные домашние женские дела. Осада шла уже больше года, никто от неё особо не страдал, разве что почему-то волков стало больше, чем раньше, но и эту проблему скоро должны были решить.