Первые всадники уже спустились с плато на дно утеса. Оказавшись на более ровной местности, они стали пришпоривать коней. Эта скорость могла стать самоубийственной. Конан узнал несущегося впереди — Виллеза. Толстый зингаред плотно сидел в седле. Седельные сумки были битком набиты добычей.

Капитан был во власти паники. Он гнал вперед своего скакуна, даже не оглядываясь на несущихся за его спиной солдат. Виллеза уже наступал на пятки дюжины пеших кофитов, которые бежали по берегу реки вверх и вниз по течению.

Но даже деморализованные и рассеянные, кофиты все еще были опасны. С воплями они повернули к Виллезе и остановили его коня, вцепившись в поводья и седельные сумки, Несомненно, каждый из них стремился завладеть животным, чтобы убежать самому. Они стащили всадника наземь. Виллеза яростно отбивался своим моргенштерном, размахивая им по сторонам, но скоро исчез под навалившимися на него телами.

Конан обнажил меч и побежал к свалке. Но окровавленные клинки кофитов без слов сказали ему, что слишком поздно. Двое всадников, следовавшие за зингарцем, остановили коней, беспомощно наблюдая за тем, как убивают их командира.

Конан повернулся и побежал наперерез остальным мчащимся в панике наемникам. Те стремительно спускались вниз по тропе на дно каньона.

— Вольные наемники! Не бегите! — Конан кричал, размахивая над головой мечом. — Это наш день! Навалимся и уничтожим этих кофитов!

Наемники понесли далеко не такие сильные потери и были не так изранены и напуганы, как их враги. Сперва они было не узнали Конана, но затем поднялся ликующий крик. Бегство мгновенно превратилось в атаку. Они понеслись вперед и обрушились на кофитов. Все больше и больше наемников спускалось со склона и присоединялось к атаке. Кофиты бросали оружие и умоляли о пощаде. Другие же били куда ни попадя, лишь бы вырваться и убежать.

Вдалеке раздался жуткий боевой клич, эхом повторенный всеми горами. Друзандра, которая как раз приблизилась к Конану, крикнула:

— Это харангийцы!

Действительно, дикие ловкие всадники окружали кофийских беглецов. Свирепые горцы неслись массой по верхним тропам. Еще одна орда этих разбойников устремилась с другого конца ущелья и принялась беспощадно избивать все, что только было одето в пурпур.

Доскакав до потока, они предусмотрительно отвернулись от плато, развернули своих коней и умчались прочь.

— Они возвращаются из набега, — сказала Друзандра. — Жаль мне тех кофитян, которые пытаются уйти в горы.

— Да, но мы-то по крайней мере сейчас в безопасности. Они нас не тронут, пока мы находимся на этой страшной для них земле. — Конан повернулся к Друзандре, но ее уже не было рядом. Воительница устремилась к Ариэль, туда где мечи звенели на скалах каньона. Киммериец узнал Ариэль по черной одежде и ловким, танцующим выпадам. Эта хрупкая женщина с ее небольшим ростом отважно сражалась против крепкого мужчины в серой форме. Ей приходилось довольно туго, хотя умение владеть мечом и ловкость отчасти уравнивали ее с противником. Этот лысый толстяк в сером сражался с дикой свирепостью. Именно это и привлекло внимание Конана.

Затем вдруг его пронзила мысль. Он узал этого человека. Ивор! Принц сражался так, что Конан был удивлен. Он и не подозревал, что этот аристократ умеет так владеть мечом. Он вертел его будто легкую тросточку.

Ариэль сделала выпад и оцарапала руку принца. Но тот, казалось, даже не заметил этого. В тот же момент он шагнул вперед и со звоном обрушил меч на ее шлем. Когда она оступилась, он снова занес меч и вонзил клинок ей в живот без всякого сострадания.

Не останавливаясь, он сбросил ее агонизирующее тело ударом ноги, чтобы высвободить меч.