Закат уже окрасил снежные вершины в алый и розовый цвета, покрыл скалы нежным золотом, рассыпал по ледникам огненные брызги драгоценных камней. Ветер стих с наступлением сумерек, все вокруг погрузилось в молчание. Но не красоты закатного неба волновали Сизамбри. Ему казалось, что весь мир, приглушив свои звуки, вместе с ним затаил дыхание в смутном предчувствии.

Предчувствии чего? Сегодня Зилку должен вернуться из компании Поуджой. Наверное, он все-таки сумел разговорить этих горцев и выяснить, какова на самом деле ситуация в племени и долине.

От разведчиков, следивших за королевским лагерем, он узнал, что по крайней мере часть воинов Поуджой поменяла цвет своего флага. Ими командовал человек, по описаниям не кто иной, как Айбас. Если этот мерзавец и вправду предал его, — Сизамбри даже призадумался, какая мучительная смерть будет уготована аквилонцу.

Хорошо еще, что перешедшие к королю Поуджой не привели с собой никого из Звездных Братьев. По крайней мере, так докладывала разведка. Но, по правде говоря, никто из разведчиков давно уже не решался подходить близко к лагерю ни днем, ни ночью. Тех, кто пытался сделать это, больше никогда не видели. Случайно обнаружен был лишь один — кастрированный со вспоротым животом и выколотыми глазами — одним словом, наглядное страшное предупреждение другим.

После этого случая разведчики предпочитали держаться подальше от лагеря Элоикаса, а то, что им удавалось выяснить, основывалось чаще на слухах, а то и просто домыслах. Кто-то в своих фантазиях зашел так далеко, что пустил слух о смерти Элоикаса. Впрочем, ничего невероятного в этом и не было.

А если правда? Может, стоит предложить противникам мир на условиях провозглашения графа регентом при принце Уррасе?

Сизамбри со всех сторон прикидывал такой вариант развития событий, не замечая, как мир вокруг теряет постепенно краски, погружаясь в ночную мглу. Лишь тут и там мелькали огни костров, светясь то ярким желто-алым пламенем, то темно-рубиновыми углями. Уже совсем стемнело, когда граф все-таки принял решение: пока что попридержать язык и выждать еще немного. Когда он получше узнает слабые места врагов и полнее сможет использовать свои силы, тогда, может быть, и наступит черед хорошо подвешенному языку выполнить работу острого клинка.

Да где же это Зилку? Граф не мог точно рассчитать свои силы, не зная состояния, в котором находятся воины Поуджой, до и все их племя. А узнать это он мог только от своего посланца.

По каменистой земле рядом с палаткой застучали сапоги. Со звоном скрестились мечи охраны. Часовые были начеку. Да и сам граф вынул меч и положил себе на колени, пока один из охранников поднимал загораживающее вход полотнище палатки.

Темная тень скользнула в круг света, отбрасываемый костром. Наконец-то Зилку. Почти такой же, как и три дня назад, только небритый. И еще новый темный плащ, накинутый поверх другой одежды. Зилку бесшумно подошел к костру.

Граф выскользнул из своего кресла, держа меч наготове. В свете костра он увидел, что его посланник был не обут. Кровавые подтеки и раны покрывали его босые ноги, как будто он несколько дней шел так, без обуви, по камням.

У Сизамбри от нахлынувшей тревоги перехватило дыхание. Он даже не смог набрать воздуха, чтобы вызвать охрану. Хотя этого и не потребовалось. Стражники и сами увидели то же, что и их господин, и подошли поближе, готовые исполнить свой долг.

Первые двое подошедших к Зилку аккуратно взяли его под руки, как если бы он был тихим безобидным сумасшедшим. Вдруг Зилку с удесятеренной силой схватил обоих за горло. С еще большей силой он столкнул их головами. Треск раскалывающихся черепов громом прозвучал в ночной тишине. Затем, как бы для большей уверенности, он плотнее стиснул пальцы, переламывая шейные позвонки и разрывая горла своим жертвам. Изуродованные трупы были брошены к ногам их товарищей.

Верные присяге, они не бросили своего поста.