Конан наклонился над трещиной в скале, взялся за красивые руки с длинными пальцами и выпрямился. Принцесса вовсе не была изящной придворной дамой, и даже стальным мышцам Конана пришлось поднапрячься, чтобы вытащить ее на ровное место.

Принцесса предстала в достаточно жалком виде. Наверное, и на кабацкой танцовщице после разгульной ночи осталось бы больше одежды. Но, к чести принцессы, нагота ее только больше красила.

Принцесса, казалось, хотела броситься Конану на шею, но в последний момент сдержалась и, подойдя к нему, обняла за плечи и положила голову на грудь Киммерийца. Так они и стояли, пока не услышали крик Райны:

— Опять! Вот оно!

Конан внимательно посмотрел на щупальце, приближавшееся к ним, придирчиво оценил иззубренный меч в руке, а затем свободной рукой хорошенько приложился к мягкому месту принцессы, подталкивая ее туда, где ждала Вилла с ребенком на руках. Райна бросилась вниз, чтобы последний раз встать в бою бок о бок с Киммерийцем.

Вдруг земля подбросила обоих, словно на качелях. Они упали, растянувшись на склоне, но не скатившись к озеру. Щупальце выползло из тумана и стало подбираться к ним. Конан вскочил на ноги, поминая всех богов, которые, по его мнению, могли помочь ему погибнуть достойно, как подобает настоящему воину.

Радуга, мерцавшая в тумане над озером, вдруг погасла. Мощный грохот, по сравнению с которым даже завывания чудовища показались сущей чепухой, наполнил ночной воздух. Туман поднялся выше, но стал заметно менее густым, и сквозь эту поредевшую завесу Конан увидел, что дамбу прорвало.

Воды озера белой стеной хлынули в долину. Поток несся быстрее самого резвого скакуна, наверное, так же быстро, как летящий сокол. Конан понял, что Поуджой гибнет на его глазах.

Увидел он и чудовище, хотя и неясно, сквозь дымку тумана. Большое, покрытое панцирем тело, усеянное щупальцами, скрылось из виду, затем мелькнуло в водопаде разрушенной дамбы и вновь пропало в потоке, несущемся в долину.

Больше Конан его не видел. Но он узнал о его смерти, узнал по последнему содроганию земли и по страшному реву, прокатившемуся над долиной. Даже издаваемый неведомым неземным существом, этот рев мог быть только одним — предсмертным криком боли.

Сколько Киммериец простоял так, глядя в туман, расползавшийся по погибающей долине, он и сам не знал. Его вернула к действительности опустившаяся на плечо рука Райны.

— Конан, взгляни, на расстоянии вытянутой руки от тебя оборвался кусок камня. Следующий оборвется вместе с тобой, если ты еще собираешься провести здесь некоторое время.

Конан осмотрелся и понял, что Райна права. Встряхнувшись, он полез вверх.

— По крайней мере, проблема погони решена, — сказал он, переводя дух на полдороге. — Эх, жаль, мы не знаем, утонули ли вместе с другими соплеменниками и эти Звездные Братцы.

— Молюсь всем богам, — ответила Райна, — не думаю, что Марр еще некоторое время будет хоть на что-то годен. Да, не стоит забывать и о людях Сизамбри.

Когда они присоединились к своим товарищам, флейтист был, по крайней мере, в сознании. Он сидел, прижав к себе Виллу, плачущую и зовущую своего отца.

Айбас накинул на плечи принцессе свой плащ. Если выше пояса она все равно выглядела не лучшим образом, то ниже — развевающиеся полы плаща придавали ей чуть ли не царственное величие. Она сунула младенцу в рот палец, и это на время успокоило его.

— Лучше бы, конечно, найти молочную козу или овцу и смочить лоскут ткани молоком, — сказала принцесса. — Уррас окреп, став молочным братом Поуджой. Боюсь, как бы обратная дорога не слишком измотала его.

— Молочную козу? — как эхо повторил Конан, глядя куда-то в пространство. Вдруг он осознал, что до сих пор не вышел до конца из оцепенения.