Конан потащил Санчу к югозападной арке. Они молча пересекли двор и через арку попали в двор, лежащий за ней. Там лежали небрежно брошенные вольные моряки. Усы их топорщились, в ушах блестели серьги. То один, то другое ворочался и беспокойно стонал. Конан склонился над ними, а Санча опустилась рядом на колени и наклонилась вперед уперев руки в бедра.

— Что это за сладкий приторный запах? — нервно спросила она. — Их дыхание так пахнет.

— Это те проклятые фрукты, которые они ели, — мягко ответил Конан. — Я помню их запах. Они, должно быть, как черный лотос, который погружает людей в сон. Клянусь Кромом, они начинают просыпаться — но они безоружны, и, помоему, эти черные дьяволы не станут долго ждать, прежде чем подвергнут их своей магии. Ребята безоружны и одурманены сном, какие у них будут шансы?

Он на мгновение задумался, сосредоточенно нахмурившись. Затем схватил Санчу за оливковое запястье так сильно, что она поморщилась от боли.

— Слушай! Я отвлеку этих черных уродов в другую часть замка и задержу их на некоторое время. А ты тем временем растолкай этих олухов и принеси им оружие. Это единственный шанс выиграть сражение. Ты сможешь?

— Я… Я… не знаю! — запнулась она, дрожа от ужаса и едва понимая, что говорит.

Конан с проклятием схватил ее за пышные волосы и тряс, пока стены не закачались у нее перед глазами.

— Ты должна это сделать! — прошипел он. — Это наша единственная надежда!

— Я постараюсь! — выдохнула она.

Конан наградил Санчу одобрительным ворчанием и ободряющим шлепком, который чуть не сбил ее с ног, и тотчас скользнул прочь.

Через несколько мгновений он уже прятался за аркой, ведущей в двор с бассейном, высматривая, что делают враги. Они все еще сидели рядом с бассейном, но начали выказывать признаки злобного нетерпения. Из двора, где лежали пленные пираты, доносились их стоны, которые становились громче. Стали раздаваться невнятные проклятия. Конан напряг мускулы и собрался, как пантера перед прыжком, легко дыша сквозь стиснутые зубы.

Гигант в обруче с драгоценностями поднялся, отнял от губ свирель — и в тот же миг Конан одним тигриным прыжком оказался среди ошеломленных черных. Подобно тигру, который прыгает и убивает добычу, Конан прыгнул и ударил мечом: его клинок блеснул трижды, прежде чем ктолибо из черных успел поднять руку в свою защиту. Затем Конан отпрыгнул в сторону и помчался через двор. Позади него остались три черные фигуры с расколотыми черепами.

Однако, хотя его яростное нападение застало гигантов врасплох, те, до кого он не добрался, оправились быстро. Когда он бросился в западную арку, они мчались за ним по пятам. Их длинные ноги несли их с огромной быстротой. Конан все же был уверен, что при необходимости может их опередить; но не это было его целью. Он намеревался отвлечь их погоней, чтобы дать Санче время растолкать и вооружить зингаранцев.

Оказавшись во дворе за западной аркой, Конан выругался. Этот двор отличался от других, которые он видел. Он был не круглый, а восьмиугольный. Арка, через которую вбежал Конан, была единственным выходом.

Развернувшись, он увидел, что все черные последовали за ним внутрь. Несколько черных загородили выход, а остальные растянулись цепью и приближались к нему. Он медленно отступал к северной стене, держась лицом к ним. Цепь черных изогнулась полукругом, они продвигались вперед, чтобы окружить его. Конан продолжал отступать, но все медленнее и медленнее, следя за расширяющимися промежутками между преследователями. Они боялись, что он попытается прорваться сбоку, в обход полукруга, и все сильнее растягивали линию.

Конан наблюдал со спокойной настороженностью волка.