Хемса тоже начал тяжело дышать, дрожа как лист в ее объятиях. Крупные капли пота стекали по его побледневшему лицу.

— Люблю тебя! — страстно крикнула она, извиваясь в ее объятиях, крепко прижимаясь к нему и внезапно его встряхивая. — Сделаю тебя королем! Из любви к тебе я изменила своей госпоже, из любви ко мне измени своим хозяевам! К чему бояться Черных Прорицателей? Полюбив меня, ты уже нарушил один из их запретов. Нарушь и остальные! Ты так же могуществен, как они!

Даже человек из льда не выдержал бы огня страсти и ярости, веющей от ее слов. С нечленораздельным возгласом Хемса прижал к себе девушку, запрокинул ей голову и осыпал градом поцелуев.

— Я сделаю это! — сказал он охрипшим от страсти голосом, шатаясь, как пьяный. — Сила, которой наделили меня хозяева, будет служить не им, а мне! Мы завладеем миром! Миром…

— Ну идем же! — Осторожно вызволившись из его объятий, она взяла его за руку и повлекла к люку в крыше. — Мы должны быть уверены, что губернатор не обменяет этих семерых афгулов на Дэви.

Хемса пошел за ней как в трансе. Они спустились по лестнице и оказались в небольшой комнате. Керим Шах неподвижно лежал на ложе, прикрывая лицо согнутой в локте рукой, словно ему мешал неяркий свет медной лампы. Девушка схватила Хемсу за руку и быстрым жестом провела ребром своей ладони по шее. Хемса поднял было руку, но потом, изменившись в лице, покачал головой:

— Я ел его соль, — шепнул он. — Кроме того, он нам вряд ли помешает.

Они с девушкой вышли через дверь, ведущую на узкую крутую лестницу. Когда их осторожные шаги затихли, Керим Шах поднялся с ложа и вытер пот со лба. Он не боялся удара ножа, но Хемсы боялся, как ядовитого гада.

— Люди, устраивающие на крышах заговоры, должны помнить о том, чтобы говорить тише, — шепнул он себе. — Хемса восстал против своих хозяев, а ведь только через него я мог с ними общаться, значит, на их помощь теперь нечего рассчитывать. Отныне действую на свой страх и риск.

Он встал, быстро подошел к столу, достал изза пояса перо и пергамент и начертал несколько коротких предложений:

«Хосра Хану, губернатору Секундерама. Киммериец Конан похитил Дэви Жасмину и отправился в деревни афгулов. Вот возможность схватить Дэви, к чему так давно стремится наш король. Не медля ни минуты, вышли три тысячи всадников. Я буду ждать их в долине Гураша с местными проводниками.»

И он подписался именем, которое ничуть не напоминало имя Керим Шах.

Затем он достал из золотой клетки голубя и тоненькой ниткой прикрепил к его ноге свернутый в трубочку пергамент. Керим Шах быстро подошел к окну и выпустил птицу в ночь. Голубь затрепыхался, обрел равновесие и быстрой тенью исчез в темноте. Схватив плащ, шлем и меч, Керим Шах выскочил из комнаты и сбежал вниз по крутой лестнице.

Здание тюрьмы в Пешкаури находилось за массивной стеной. В не были только одни ворота, оббитые железом и расположенные в полукруглом портале. В светильнике над порталом горели смоляные щепки, а возле двери на корточках сидел стражник со щитом и копьем, опираясь головой на древко своего оружия и время от времени позевывая. Вдруг стражник вскочил на ноги. Он дал бы голову на отсечение, что не сомкнул глаз, и все же перед ним стоял человек, появления которого он не заметил. На мужчине было одеяние из верблюжьей шерсти и зеленый тюрбан. В отблесках мигающего света факела на его лице горели странно сверкающие глаза.

— Кто идет? — спросил стражник, выставив перед собой копье. — Ты кто такой?

Пришелец не выказывал смятения, хотя острие копья касалось его груди. С необычайным вниманием он вглядывался в лицо стражника.

— Что ты должен делать? — неожиданно и странно спросил он.